- Вот, возьми,- протянул ей Крендельков горсть малины.- Не бойся, чистая, я её в роднике помыл.
Он хотел добавить ещё что-нибудь ласковое, тёплое, чтобы Сила забыла про нанесённую ей обиду, но слова не находились. Не привык он ласковые слова употреблять.
- Кушай, пожалуйста,- вот и всё, что он смог сказать. Эх, у бабушки бы ласковым словам поучиться.
Нечистая Сила, всхлипывая, отрицательно покачала головой:
- Мне чистые ягоды вредно. Я к немытым больше привыкла. Чтоб прямо с куста и в рот. От чистых ещё живот заболит…
- Так ведь он у тебя и от грязных ягод частенько побаливает, сама же говорила,- припомнил Крендельков.
- Правильно, побаливает. А вдруг ещё сильней заболит? Спасибо. Сашенька, но я не хочу. Скушай, пожалуйста, сам. У меня и аппетита что-то нет.
«Даже ягод от меня взять не хочет, обиделась,- по-своему истолковал отказ мальчик.- И поделом, сам виноват».
Саше стало так тяжело, так стыдно: и за то, что обманул одноклассников, притворившись больным, и за то, что расстроил бабушку, не пожелав умываться, и зато, что наговорил обидных слов Силе. Да мало ли ещё за что…
«Уйду куда глаза глядят. И никому-то я не нужен… Эх, знать бы дорогу домой»,- размышлял Крендельков, не замечая, что ноги уводят его всё дальше от Нечистой Силы. Если бы он оглянулся, то увидел, с какой грустью смотрит она ему вслед. Силе хотелось крикнуть: «Куда же ты? Заблудишься», - но комок застрял у неё в горле.
… Ветка дерева сильно ударила Сашу по лицу. От удара он будто очнулся. «Куда я иду?»- пронеслось в голове у мальчика. Он стал осматриваться по сторонам, но кругом был лес, лес, лес.
Где-то неподалёку, хрустнув сухими ветками, пробежал волк. Саше стало страшно, и он быстро пошёл вперёд, лишь бы что-нибудь делать, лишь бы не стоять на месте.
«Никогда я больше не увижу своих товарищей, бабушку. Так и не починил ей утюг, а ведь целый месяц обещал… Синичкин, наверное, за чертежом везделёта приходил. Была бы возможность послать письмо, написал бы, что дарю ему свою действующую модель. На память…»
Крендельков шёл, не разбирая дороги, и воспоминания недавнего прошлого мелькали перед ним, словно ветви, сквозь которые он продирался, сам не зная куда. И, подобно ударявшей по лицу ветке, каждое воспоминание причиняло ему боль.
ЧАСТЬ 3
Глава двенадцатая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Но вернёмся вновь к нашему главному герою - Илюше Синичкину. Помните, он попал в лапы к людоеду Ням Нямычу Куле-Бяке, который, выйдя через «черный ход» на двор, спустился в погребок за перцем.
А в это время к парадной двери подскакала жаба Кваверза. Она заглянула в замочную скважину: из-за спинки кресла виднелась светловолосая голова того самого, с «золотым» сердцем, мальчугана.
- Эх, ещё не съел мальчишку,- сокрушённо вздохнула жаба - Ничего, подожду.
И она прыгнула в кусты.
Только-только исчезла в зарослях Кваверза, как к двери подбежал медвежонок Мишка. За ним, от усталости еле махая крыльями, летела ворона Каррамболькина. И медвежонок, и ворона дышали так тяжело, что даже Синичкин услыхал их.
- Помогите!- закричал он- Я здесь.
Распахнув дверь, Мишка молнией ворвался в пещеру - и откуда только силы взялись?! Ворона осторожно последовала за ним.
- А людоед где?- с опаской оглядываясь по сторонам, поинтересовалась она.
- Вышел,- хотел махнуть рукой в направлении «черного хода» мальчик, забыв, что его по прежнему держат рычаги.
Медвежонок начал дергать за них, задел нечаянно какую-то едва заметную кнопку, и рычаги сами собой моментально исчезли в спинке кресла.
- Оригинальная конструкция!- прокомментировала ворона.
Синичкин хотел встать, но ноги не держали его. Тело было непослушное, словно чуткое.
- Я по-кар-раулю пока,- сказала Карролина Каррловна, видя, что бежать им сразу не удастся.
Ворона вышла через «черный ход» во двор и стала расхаживать около двери.
«Интересно,- вдруг мелькнула у неё мысль,- людоеды ворон едят или нет?»
Так как точных сведений у неё на этот счёт не имелось, она на всякий случай взлетела на нижнюю ветку растущего рядом клена.
Ворона крыло козырьком к глазам приставила - вглядывается в даль, а людоед в это время как из-под земли появился. И на самом деле из-под земли - из погреба. А ворона всё в даль пристально смотрит. Проморгала она людоеда.
Ням Нямыч, мурлыча под нос песенку, вошёл в пещеру, близоруко прищурился: кресло, на котором сидел мальчишка, пустовало.
«Померещилось»,- подумал людоед, снял очки, протёр их носовым платком, посадил очки обратно на нос, присмотрелся вновь и - пришёл в ужас: мальчика в кресле действительно не было. Металлическая баночка с молотым перцем выпала из рук Ням Нямыча и, ударившись об пол, раскрылась. Едким облаком перец поднялся вверх.