Мистер Гриммер сидит за своим большим письменным столом из красного дерева. Его взгляд метался по страницам, позволяя мне наблюдать за ним. Он пожилой человек, возможно, лет шестидесяти. Его лысина не оставляет места для воображения. Есть небольшая бородка, но вы вероятно, не обратили бы на это внимания, потому что были бы слишком заняты, глядя на его очки в черепаховой оправе. Линзы настолько толстые, что похожи на те, которые можно купить в магазине приколов. Он одет в белую рубашку с короткими рукавами, спереди есть карман, в котором лежат синяя ручка и красная ручка. Ну, черт, красная может означать только одно — пинок под зад.
Он тянется в карман, чтобы достать ручку, и я наблюдаю, как его пальцы задерживаются на кончике красной ручки.
Черт! Я так и знал. Неужели я действительно думаю, что смогу справиться с этим? Вся эта зубрежка в Гарварде, а в итоге ты окажешься в сточной канаве. Какая пустая трата моей гребаной жизни.
— Мистер Бейкер, должен сказать вам, что ваша рукопись произвела на меня большое впечатление, — он тепло улыбается. Возможно, я слишком много думаю. Он сдвигает очки на переносицу, его лицо смотрит на мое, явно ожидая ответа.
Веди себя уверенно. Не доказывай слабость.
— Спасибо, мистер Гриммер. Для меня большая честь, что вы видите мое видение. Как вы знаете, это моя первая попытка опубликовать собственную работу.
— Ну, все мы должны с чего-то начинать, мистер Бейкер, и у вас определенно есть талант, чтобы сделать карьеру. Теперь я хочу видеть готовую рукопись. Представьте ее мне к первому сентября, и если она будет соответствовать тому, что я читал до сих пор, вы заключите сделку с издательством.
Первого сентября?
Через восемь недель?
Как, блядь, я собираюсь это провернуть?
— Спасибо за возможность, мистер Гриммер, — я встаю и вежливо пожимаю ему руку.
Правой рукой он похлопывает меня по спине: — Мистер Бейкер, я верю в вас и вашу работу. У вас есть то, что я не часто встречаю… сострадание. Ты сможешь это сделать, сынок. Не отвлекайся и смотри на приз.
Я слышу громкие звуки волн, разбивающихся о берег, когда иду по пляжу, пытаясь очистить свои мысли. Восемь недель, чтобы закончить рукопись, на написание которой у меня ушло шесть месяцев. Большая гребаная проблема в том, что она была написана, когда я был на высоте, как воздушный змей. В те дни, когда я почти не спал, когда я уединялся в своей квартире с закрытыми жалюзи, глубоко в темноте, только мои мысли и я.
Но я не прикасался к этому дерьму так долго.
Не с тех пор, как я обнаружил, что Чарли — гораздо лучшая зависимость.
Только без Чарли у меня нет вдохновения, что оставляет мне только один вариант — вернуться к преследованию.
Она бы так чертовски гордилась тобой, если бы знала, что ты пишешь, и это делает все это нормальным. Верно? У Чарли есть сердце, самое большое сердце, которое я знаю. Чертовски жаль, что она тратит его на таких подонков, как Эдвардс.
«Глаза на приз». Когда это будет сделано и опубликовано, возможно, Чарли поймет, чего ей не хватало все это время — мужчины, который искренне любит ее и только ее. Мужчина, который перевернет небо и землю и даст ей все, чего она заслуживает.
Я закрываю глаза, желая увидеть лицо Чарли, но вместо него в голове проносится образ мертвого тела Челси, заставляя мое сердце на время остановиться. Я хватаюсь за грудь, боль пронизывает меня насквозь.
Что это было, черт возьми?
Демоны возвращаются, те же самые, которые держали меня в ловушке все эти годы. Те же самые, что скрываются в тенях и мучают меня своим призрачным присутствием.
Мне нужен побег, что угодно, лишь бы унять боль.
Демоны дразнят меня, их глаза жаждут белой кислоты.
Бежать, блядь. Сейчас же.
Я мчусь обратно к машине, зная, что должен использовать все свои силы, чтобы отвлечься. Единственное, что я могу сейчас сделать, это вернуться в свой «офис» и погрузиться в работу. Мне просто нужно пережить сегодняшний день. Выжить.
Отвлечься на работу, повторяю я про себя.
Мое рабочее место стало домом вдали от дома. Здание находится в центре Лос-Анджелеса и является довольно новым. Как и в любом отделе новостей, здесь царит атмосфера постоянного хаоса. Сотрудники бегают, как индюки за неделю до Дня благодарения, другие сидят за своими перегородками и громко разговаривают по телефону. Звук клавиатур, щелкающих с рекордной скоростью, разносится по всему офису — отчаянная попытка уложиться в желанный срок.
Я вхожу в главное фойе, где меня встречает наша секретарша Найри. Она новенькая в нашем офисе, и у меня почти не было возможности поговорить с ней. Наши телефоны разрываются от звонков, и она постоянно занята. Сегодня она спокойно сидит за компьютером и печатает.