— Майлз здесь живет?
Я поглощаю эти кексы, и они практически тают во рту.
— О, нет, дорогой. У него дом прямо за углом. Это такой красивый дом. Его дочь и внук живут с ним.
— Он уехал из города по работе?
— Миссионерская работа. Майлз — медбрат. Он был добровольцем на юге, когда там прошли ужасные торнадо. Он вернется на следующей неделе, и мы поедем в отпуск в Нидерланды, — добавляет она.
— Нидерланды?
— Да. Там живет моя сестра, и я очень по ней скучаю, — Хейзел говорит спокойно. Она довольна. Как бы я хотел оказаться сейчас в ее голове.
— Что вы делаете с группой, когда вас нет?
— Фред понимает и сам выбирает время для отпуска. Джерри… ну, он иногда делает шаг назад. Я рада, что ты принял мое предложение, — она улыбается.
— Я чувствую себя слабой, когда прошу о помощи.
— Мой дорогой мальчик… — она кладет свою руку на мою, — просить о помощи — это не слабость, это сила. Я приготовила для тебя комнату.
Она улыбается, и я больше ничего ей не говорю.
Поселиться у Хейзел — это именно та терапия, которая мне нужна. Я не позволяю ей баловать меня, и часто мы вместе работаем на кухне, готовя ужин. Однажды вечером она просит меня приготовить еще два блюда, и не успеваю я опомниться, как раздается звонок в дверь.
Голос разносится по коридору, и мое сердце учащенно забилось. Прежде чем я успеваю полностью осознать происходящее, Адриана просовывает голову на кухню и встречает меня теплой улыбкой.
Напряжение, которое накопилось, ослабевает, когда я вижу ее. Глупо делать поспешные выводы, полагая, что она возненавидит меня за мое грязное прошлое.
Ее лицо выглядит по-другому, легкий румянец, возможно, краснота на ее выдающихся щеках. Хотя темные круги все еще окружают ее глаза, ее лицо освещает теплый оттенок коричневого. На ней только футболка с надписью «В тренировках к зомби-апокалипсису», ее руки больше не покрыты свежими порезами. К сожалению, шрамы все еще остаются.
В кухню доносится громкий крик Пенни. Она наклоняется, целует Адриану в обе щеки и подходит ко мне, протягивает руку, а затем по-мужски спрашивает: — Как дела, приятель?
Мы разражаемся смехом над ее слабой попыткой изобразить мужчину. Пенни — вся женщина, несмотря на огромный член, сидящий у нее между бедер.
Вечер проходит за едой, которую мы приготовили, и которая, если мне не изменяет память, получилась фантастической. После ужина мы решаем поиграть в шарады. Адриана и Пенни объединяются против меня и Хейзел. Пенни — та, кто принес игру сегодня, и после нескольких ходов мы узнаем, что это шарады для взрослых. Удивительно, но Хейзел не обижается и наслаждается грубым юмором.
— Киска? А… задница? Боже мой, Пенни, что, черт возьми, ты делаешь? — в расстройстве спрашивает Адриана.
Пенни наклоняется, делая что-то нелепое, и даже я не могу понять, что именно.
— Эм… кенгуру? Я не знаю, — кричит Адриана.
Зуммер срабатывает.
— По-собачьи! — раздраженно восклицает Пенни.
— Что? Правда? Какого черта ты тогда прыгаешь, как кенгуру?
— Это не прыжки! Это делается сзади, — кричит Пенни.
Мы с Хейзел зашипели.
Пенни явно хреново играет в эту игру.
Это продолжается еще несколько раундов, прежде чем Хейзел объявляет конец. Пенни получает звонок от одного из своих друзей, который, как она признается, является другом с выгодой, и далее поясняет, что когда она говорит о выгоде, она имеет в виду, что у него отличный минет.
Слишком много информации для меня без алкоголя в организме.
Наедине с Адрианой мы тихонько убираемся. Секунды проходят и кажутся часами, пока мы оба не пытаемся нарушить тишину одновременно.
— Ты первый, — я ухмыляюсь, — Я собиралась спросить, как прошла твоя неделя, но поняла, что она, вероятно, отстойная, потому что ты живешь у Хейзел.
— Знаешь что? Мне здесь очень нравится. Это дает мне время подумать о моем следующем шаге, — непринужденно отвечаю я. Когда комната вернулась в нормальное состояние, мы сидим на полу, ковыряясь в остатках десерта, — Как прошла твоя неделя?
Она вздыхает, затем икает: — Прости. По какой-то причине мороженое делает это со мной.
— Я думаю, что это мило, — успокаиваю я ее.
— Мило — это зайчики и пушистые котята, а это неловко, — снова икает, и ее лицо становится ярко-красным.
Мы меняем тему, переводя разговор на Пенни и на то, как много у нее общего с Эриком.
— Только потому, что они оба геи, мы не должны считать, что они идеально подходят друг другу, — замечаю я.