Она спотыкается на своих словах: — Нет… Я не это имею в виду. Совсем наоборот. Я неправильно передаю свое послание.
— Что это за послание?
— Несмотря на то, чего ты хочешь, женщины видят в тебе безумно красивого мужчину, которого они представляют в своей спальне. Я знаю, что ты пытаешься найти себя, и мне жаль, что я заставляю тебя чувствовать себя никчемным. У меня были только одни отношения… и если бы Бог не был таким гребаным эгоистом, он все равно был бы единственным, — она встает и стирает пыль со своих брюк.
Мои мысли сразу же переключаются на Адриану, забывая о нашем споре: — Эй, ты в порядке?
Она останавливается, ее глаза слегка остекленели: — Нет… это отстой. Что, черт возьми, я знаю о свиданиях? Я знаю, что когда-нибудь мне придется это сделать, хотя от одной мысли об этом у меня начинается крапивница и обильная рвота.
— Свидание? — спрашиваю я.
— Да. И заняться сексом с кем-то еще. Я не монахиня.
— Ты бы не стала монашкой, — замечаю я, смягчая свой тон.
— Это дерьмовая пикап-линия, Бейкер, — она легонько ударяет меня по руке, за чем следует непринужденный смех.
Я киваю в знак согласия: — Никогда не говорил, что я профессионал, не обманывайся внешним видом.
Мы еще час гуляем по полям, погрузившись в бездумную болтовню. Когда солнце медленно садится, мы заканчиваем день и едем домой.
Адриана останавливает машину перед домом Хейзел, побуждая меня расстегнуть ремень: — Спасибо за сегодняшний день, Адриана. У меня достаточно яблок, чтобы накормить целое стадо, — шучу я.
Она продолжает смотреть в окно, погрузившись в раздумья. Я даю ей время. Адриане нужно время, чтобы обдумать свои мысли, а подталкивание ее ни к чему не приведет, кроме как к горячим дебатам.
— Нет, спасибо, Джулиан. Возможность открыто говорить об Элайдже очень много для меня значит, и я не могу поверить, как сильно я скучаю по разговорам о нем.
— Мне хотелось бы снова посмотреть на твое лицом, когда ты говоришь о нем. Ты выглядишь такой живой, — признаю я.
— Моя семья ходит по пятам, когда речь заходит о нем. Как будто они думают, что я сломаюсь, поэтому они просто избегают разговоров о нем. Я ненавижу, когда они так поступают.
Я успокаивающе положил свою руку на ее: — Адриана, ты должна сказать им, что говорить о нем — это нормально, это терапия. Иногда у тебя будут плохие дни и ты будешь эмоциональной, и это тоже нормально.
— Ты прав. Со мной нужно перестать обращаться как с фарфоровой куклой. Когда фарфоровая кукла ломается, что ты сделаешь? Ты приклеишь ее лицо обратно суперклеем, — бредит она.
Мое плечо непроизвольно двигается, когда смех поглощает меня: — Я не знаю, Адриана, у меня никогда не было такой куклы и я не собираюсь покупать ее в ближайшее время.
Улыбка прочерчивает ее губы, прежде чем она выпроваживает меня и желает удачного свидания.
Двадцатая глава
Я сижу за столом напротив Найри.
Свидание пока не представляет собой ничего необычного. Она фантастический повар, готовит какие-то испанские блюда, которые я никак не могу выговорить. Большую часть времени мы говорим о работе, поскольку это, похоже, единственное, что нас объединяет.
Квартира находится напротив Лонг-Бич с видом на океан, в воздухе витает запах соли и влажности. Когда балконные двери открыты, мягкий ветерок дует на занавески из органзы фиолетового цвета, которые висят у двери.
— Хорошее у тебя место, — вежливо говорю я.
Это гостиная открытой планировки, совмещенная со столовой. Мебель вся белая, но не выглядит слишком стерильной. Она приятно украшена вкраплениями ярких цветов и миллионом подушек.
Что за подушки? Я не придирчивый парень, но я думаю, что любительницы подушек должны иметь предупреждение.
— Я люблю это место. Переехала сюда около двух лет назад, — она допивает последнюю каплю вина, сообщая мне, что собирается взять еще немного и устроиться поудобнее на диване. Я никогда не понимал, когда люди говорят, что нужно устроиться поудобнее. Разве это не то, что вы естественно делаете? Зачем специально создавать себе дискомфорт?
Передвинувшись, я сажусь на край, не уверенный, что мне можно испортить тщательно выровненную подушку. Схватив мобильник, я отправляю сообщение просто из любопытства, размышляя, нужно ли поднимать этот вопрос на наших терапевтических сессиях.
Я: Поскольку ты женщина, не могли бы ты объяснить мне, для чего вам нужен миллион подушек на диване?