После обеда Хейзел предлагает покормить животных, и я нахожу это очень терапевтическим занятием. Мы много говорим о жизни, ее муже и сыне. Хейзел увлечена моим пребыванием за границей и хочет узнать больше о моей жизни до приезда сюда. Чем больше я говорю, тем больше понимаю, как сильно изменилась моя жизнь. Прежний Джулиан без колебаний прыгал в самолет и отправлялся в отдаленные точки мира, отчаянно желая получить журналистское представление о бедности третьего мира. Поразмыслив, я едва ли задерживался в одном месте надолго, пока не добрался до Нью-Йорка. Стабильность штатной должности плюс внештатная работа для New York Times принесли больше проблем, чем я когда-либо хотел признать.
Как только я перестал двигаться, начались все мои зависимости.
— Мне страшно, Хейзел, — говорю я, поглаживая Клетуса, калифорнийского вакеро Хейзел, известного как дикая лошадь на ферме, — Это самое долгое время с тех пор, как я был в Нью-Йорке, чтобы находился в одном месте.
— Это то место, где ты видишь себя однажды?
— Нет, Лос-Анджелес был побегом. С момента окончания колледжа я мечтал только о путешествиях. И я путешествовал, мне нравилась каждая минута, но потом я почти уговорил себя оставить эту жизнь.
— Жажда странствий, — она улыбается, положив свою ладонь на мою руку, — Это заложено в тебе.
— Откуда мне знать? А что, если это не заложено, а просто механизм преодоления?
— Дорогой мой, я думаю, что в глубине души эмоциональная мотивация твоих путешествий намного перевешивает твои сомнения. Ты помогал людям по всему миру. Ты привлекал внимание к деревням, в которых нет пресной воды, к детям, рожденным в рабстве. Твое сердце чище, чем ты хочешь это признать, и сейчас, как и Клетуса, тебя что-то насторожило.
Я поворачиваюсь лицом к Хейзел, наполовину ожидая увидеть в ее руке хрустальный шар. Она видит то, чего люди еще не видели сами.
— Уже поздно, — говорю я ей, испуская протяжный вздох, — Может, я приготовлю ужин сегодня?
Она переплетает свою руку с моей, когда мы начинаем идти обратно: — С удовольствием.
Подкрепив наш предыдущий разговор о моем пребывании за границей, я приготовил блюдо, которое мне понравилось в Танзании — пиллау. Хейзел поглотила это блюдо, похвалив меня за мои кулинарные способности. Остатки она кладет в контейнер и объявляет, что идет к Майлзу, зная, что ему тоже понравится это блюдо.
Оставшись наедине со своими мыслями и все еще не получив ответа, я решаю сделать все хорошо и не позволить молчанию между нами вызвать враждебность или нежелательное внимание.
Я: Я думал о тебе и о свиданиях. Мне не по себе от того, что ты, вероятно, не умеешь этого делать, поэтому я приглашаю тебя завтра на свидание, но это не официальное свидание. Скорее, это будет тренировочное свидание без счастливого конца — да, мне пришлось пойти на это. Покажи мне, что у тебя есть.
Я бросаю мобильник на подушку, надеясь, что она ответит и одобрит эту идею, но замечаю, что время уже за полночь. Тема «свиданий», очевидно, является больным местом для Адрианы, и на это есть веская причина. Она ясно дала понять — Эллай был ее первым всем. И с учетом этого ее страх вполне оправдан.
На моей подушке загорается мобильник.
Адриана: Спасибо, что сказал мне, что я отстойная. У меня нет абсолютно никаких комментариев на твой комментарий о счастливом конце, что странно, так как у меня всегда есть ответ на все, верно? Хорошо, ты на коне. Я надену свой наряд для свидания, или назову его распутным черным платьем, и я даже побрею ноги!
Я не могу сдержать улыбку на лице, радуясь, что она не обиделась на мое сообщение.
Я: Какого черта ты не спишь? Может, мне еще и ноги побрить? Я действительно побрил ноги… ну, скорее подстриг. Годы игры в баскетбол. Эрик не раз хвалил мои навыки бритья.
Адриана: Да, хорошо, давай еще раз. Но не говори мне, что еще ты собираешься брить, потому что это TMI. Бессонница — та еще сука.
Мы договариваемся встретиться в маленьком французском ресторанчике завтра в семь вечера. Адриана говорит, что посмотрит, сможет ли она найти няню, но потом говорит, что Эрик должен ей услугу за то, что использовал весь ее лак для волос, когда был у нас в последний раз.
Я не задаю никаких вопросов. Волосам Эрика нужен чертов комитет, чтобы управлять ими.
Я все еще не знаю, правильно ли поступаю. Я изо всех сил стараюсь следовать своим инстинктам, и то, что беспокоит меня больше всего — всегда приводит к ней.
Двадцать первая глава
Официант ведет нас в уединенную часть ресторана.