Черт возьми!
Я в расстройстве пнул камень рядом с собой — глупое решение, так как боль рикошетом отдалась во мне. Боже, ты гребаный неудачник, Джулиан. Как и в любой другой раз, когда я делал это, вожделение вскоре было побеждено чувством вины. Я был больным ублюдком, и я знал, что единственная причина, по которой я позволял себе это делать, заключалась в том, что это заменяло мне зависимость от кокаина.
Конечно, преследование Чарли было более здоровым, верно?
Это был мой извращенный способ оправдать то, что, как я знал в глубине души, было просто неправильно.
Я слышу голос из коридора, и он кажется мне смутно знакомым. Спотыкаясь, я подхожу к двери в одних трусах и женской кофте. Когда я заглядываю в глазок, я вижу лицо. Тощее, со странными пятнами тут и там. Я протираю глаза — не может быть, это не тот, о ком я думаю.
— Давай, дядя Джулс, открой эту чертову дверь!
Вы, должно быть, шутите.
Неохотно я открываю дверь Тристану, моему племяннику.
— Тристан? Почему и какого черта ты здесь делаешь?
Он врывается, бросая свой вещевой мешок на пол и аккуратно ставя небольшую сумку, которая была перекинута через плечо, на кофейный столик. О, блядь, нет, вещевые мешки никогда не являются хорошим знаком. Это признак бродяги, который ищет, где бы остановиться. Он не может остаться со мной. Я кочевник, рожденный бродить по земле в одиночестве. Мне нравится мир и покой. Я не могу позволить ребенку жить здесь.
— Мама сказала, что ты сошел с ума и тебе нужна компания.
Он чувствует себя как дома, сидит на диване, положив ноги на стол и заложив руки за голову.
Я провожу пальцами по волосам, чтобы успокоиться, но, конечно, это не помогает: — Тристан, ты не можешь здесь оставаться.
— Почему нет? Здесь достаточно много места для нас двоих, — он берет со стола журнал и сморщивается. Я не ошибаюсь, думая, что финансовая литература не в его вкусе.
Моя квартира не огромная. Это квартира с одной спальней над каким-то сомнительным массажным салоном внизу, но это все, что я могу себе позволить сейчас. Я спустил столько денег на кокаин, что пришлось отказаться от такой роскоши, как охраняемая квартира. Это не такое уж плохое место, довольно современное внутри, но очень тесное.
Ему придется спать на диване.
Что, теперь ты думаешь, что он может остаться?
— У меня нет времени заботиться о несовершеннолетнем, Тристан. Я и так занята работой и… делами.
Он будет мешать тебе заниматься ночными делами. Найди ему другое место для проживания, — кричат мне садистские голоса в моей голове.
— Несовершеннолетний? Мне двадцать один. Я достаточно взрослый, чтобы пить, играть в азартные игры и рубиться. Я в Калифорнии, здесь такие красотки! На улице была одна блондинка… она хотела пригласить меня внутрь выпить холодного чая и все такое, но я клянусь… и я клянусь… она была в костюме коммандос. Полностью хотела меня трахнуть, — его австралийский акцент не пропал для меня даром, хотя его сленг — да.
— Тристан, с какой стати ты вернулся в Штаты? — провожу руками по волосам, обеспокоенный его внезапным появлением, — Джози не стала бы просто так отправлять своего первенца к своему неспособному брату, — Помнишь, когда я в последний раз заботился о тебе? Я чуть не уронил тебя на голову.
— Мне был год… это было двадцать лет назад.
Я достаточно хорошо знаю свою сестру, чтобы понимать, что она любит своего сына, и мысль о том, чтобы отправить его на воспитание, повергла бы ее в депрессию на несколько дней, не говоря уже о том, что Джози считает меня безответственным человеком без будущего.
— Правда? Я не нравлюсь мужу номер четыре, — тон его голоса меняется. Его глаза переводятся на окно, что является для меня сигналом сменить тему и обязательно позвонить Джози по межгороду, чтобы выяснить, что, блядь, произошло. Черт, лучше бы этот мудак и пальцем его не тронул.
Я выдохнул, не веря, что позволяю ему остаться здесь. Куда еще он может пойти? Я был паршивым дядей, так что, думаю, я хотя бы это ему должен.
Продолжая смотреть на него, я замечаю, как сильно он изменился со Дня благодарения пять лет назад. Джози постоянно присылала мне фотографии Тристана, когда они переехали в Австралию из-за мужа номер три. Это закончилось как крушение поезда, и она переехала к мужу номер четыре. Тристан вырос и превратился в мужчину. Ну, ладно, может быть, в ребенка. Он немного ниже меня ростом, его телосложение скрыто за мешковатой футболкой с символом Зеленого фонаря. Его волосы нечесаные и неопрятные, обесцвеченный блонд делает его похожим на австралийского серфингиста, и, вероятно, поэтому он также загорел.