— Она не та, за кого ты ее принимаешь, — повторяет он.
— Какая теперь разница? Ты не мой, ты можешь быть с кем хочешь. Мне нужно идти домой к сыну. Прощай, Джулиан.
Я выдергиваю руку из его хватки и закрываю за собой дверь такси. С Чарли и Эриком рядом со мной, такси уезжает, и сила, которая поглощала меня всего несколько минут назад, ослабевает, и я с трудом пытаюсь взять себя в руки. Когда бар скрывается из виду, я думаю, что мои рыдания ослабнут, но я истощена и вся в слезах.
Жизнь слишком тяжела.
Любовь слишком тяжела.
Люди твердят мне, что любовь повторится и все встанет на свои места. Ну, я готова сдаться, я побеждена и смертельно устала от эмоциональных американских горок, на которых я катаюсь.
Теперь все дело в моем сыне и во мне.
Возможно, я скучала по нему, даже любила его всем сердцем.
И поэтому уход от него ломает меня сильнее, чем когда он сказал мне, что все кончено.
Двадцать третья глава
— Вот, выпей это, — Чарли протягивает мне кружку.
Она расписана вручную изображениями любовных сердец. Я думаю, что это любовные сердечки, или, может быть, это все, что я сейчас вижу. При ближайшем рассмотрении имя Амелии нацарапано краской. Я делаю глоток, и восхитительный вкус теплого шоколадного молока радует мои вкусовые рецепторы. Чарли садится на край дивана и кладет руку на плечо Лекса.
— Ты уверена, что не хочешь что-нибудь поесть? Я могу сделать твой любимый сэндвич, если хочешь?
Я отказываюсь от предложения, опускаюсь на диван и позволяю подушкам обнять меня. Так вот почему люди используют так много подушек на диване. Мне нужно сказать Джулиану об этом в следующий раз...
Только вот следующего раза не будет.
Чарли объявляет, что отправляется спать, потому что рано утром у нее судебное дело. Она наклоняется и целует Лекса, прежде чем исчезнуть в их спальне. Подушки вокруг меня шевелятся, когда Лекс неловко двигается, одетый в пижаму и белую футболку с V-образным вырезом.
— Энди спит в комнате Амелии. Почему бы тебе не поспать здесь?
Я киваю, соглашаясь. Это все, на что я способна. Между нами воцаряется тишина, и мне хочется, чтобы Лекс оставил меня в покое, чтобы я могла выплакаться и уснуть, но он продолжает мешкать.
— Адриана, пожалуйста, прекрати делать это с собой, — приказывает он, — Мне не нравится видеть тебя такой... — он быстро отводит глаза, — Мне невыносимо видеть тебя такой снова.
Он видел меня в самом худшем состоянии, и я имею в виду в самом худшем состоянии, когда я нахожусь на дне ямы одна в темноте. Иногда мне кажется, что я — обуза для моей семьи, и именно в такие моменты я изображаю свою фальшивую улыбку и уверяю всех, что у меня все отлично.
Это не один из тех случаев, несмотря на то, как сильно он хочет, чтобы мы расстались.
— Это чертовски больно. Я ненавижу эту боль. Почему он должен быть с кем-то еще? — я не жду ответа. Я задавала этот вопрос тому, кто ненавидит Джулиана.
Выражение лица Лекса противоречиво, и он испускает долгий вздох, явно размышляя о том, подходит ли он для этого разговора: — Черт, об этом трудно даже говорить. Тут два варианта развития событий, Адриана. Либо это не то, что ты думаешь, либо он пытается использовать ее, чтобы забыть тебя.
— Неужели парню так легко это сделать? Я имею в виду, заняться сексом с незнакомкой только для того, чтобы забыть?
— Да.
— Но я не понимаю. Я даже представить себе не могу, что могу прикоснуться к кому-то, не имея связи.
— Парням все равно. Не думаю, что Шарлотта знает об этом, но после того дня, когда я впервые увидел ее и Джулиана в ресторане, я отчаянно искал хоть что-нибудь, чтобы отвлечься от нее. Я думал, что схожу с ума.
— Что ты сделал?
— Я ничего не делал, это сделала цыпочка.
— Ох.
— Я ненавижу даже говорить об этом, и это доказывает, как сильно я люблю тебя, сестренка, но я не сомневаюсь, что для Шарлотты с Джулианом было бы то же самое. То есть, она сталкивается со мной, и ее жизнь переворачивается с ног на голову. Что ты сделаешь первым делом?
Ты трахаешь мозги своему жениху, чтобы забыть, что твой бывший, который бросил тебя без объяснений девять лет назад, только что вернулся в твою жизнь. Я не знаю, кого это больше задело в данный момент, Лекса или меня. Как я могу ревновать к тому, что произошло в прошлом? Где я была три года назад? Я была замужем за человеком, с которым планировала провести остаток жизни. У Джулиана есть прошлое, и у меня тоже. Если бы я не зацикливалась на прошлом, то, возможно, у нашего будущего был бы шанс, и я бы не оказалась в таком затруднительном положении.
— Ты, должно быть, действительно любишь меня, раз признаешь это. Знаешь, Лекс, я никогда не хотел причинить боль тебе или Чарли.
Он наклоняет голову и заламывает шею: — Ты должна понять мою позицию, Адриана. Он сделал вещи, которые невозможно простить.
— Мы все делаем вещи, которые непростительны. Ты тоже не идеален. Мы совершаем ошибки, но они остаются ошибками, если мы не искупаем их и не учимся на них. Я знаю, что у Джулиана есть свои недостатки, и я также уважаю твою позицию по этому поводу, но в конце концов, я заслуживаю того, чтобы быть снова любимой, и если это будет с ним, ты должен принять это. Сердце хочет того, чего хочет сердце.
— Ты не знаешь, что он сделал с Шарлоттой...
— Я знаю, Лекс. Ты рассказал мне, но кто я такая, чтобы судить? Как будто мы просто сидим в этом кругу жалости и показываем друг на друга пальцами. У Джулиана есть свои недостатки, но, черт возьми, у меня тоже, и, как ни глупо, я позволила этому встать между нами.
Он кусается в ответ, не сопротивляясь: — Ты думаешь, мне легко видеть его рядом с Шарлоттой, учитывая его прошлое? Если я потеряю ее... Я просто не смогу...
— Ты не потеряешь ее. Она любит тебя. У вас двое совместных детей, и потому что он принял плохое решение, оно в итоге спасло жизнь твоей жене и ребенку. Я не могу понять, как ты можешь иметь то, что есть у вас двоих, и при этом быть таким неуверенным.
— И вот, ты говоришь мне, что любишь его, и все же посмотри, где ты сейчас? Неужели твоя неуверенность не взяла над тобой верх?
Туше. Она взяла верх надо мной. Это уродливая болезнь, которая распространяется как лесной пожар и которую невозможно укротить.
— Ты прав. Посмотри, где я сейчас. Я потерпела неудачу. Я просто не могла контролировать свою ревнивую сторону. С Элайджей это было легко. Не то чтобы девушки не смотрели на него, но такого никогда не было. Куда бы я ни повернулась, какая-нибудь женщина положила глаз на Джулиана или даже вцепилась в него когтями. Кто скажет, что одна из этих женщин даст ему то, что не могу дать я?
— И если ты задашь ему тот же вопрос, он, вероятно, ответит то же самое. Смирись с этим, Адриана. Шарлотта... ну, чертовски сногсшибательна. Я не закрываю глаза на каждый ее взгляд, но я не могу одеть ее в мешок из рогожи и повесить чеснок на шею, чтобы отбиваться от грязных ублюдков, которые на нее смотрят.
— Верно, но Чарли заставит рогожный мешок выглядеть сексуально. Ты в любом случае в проигрыше.
Рот Лекса расширяется в наглую ухмылку, его глаза загораются, когда он безнадежно улыбается, соглашаясь с его чувствами.
Часы на стене тикают, это единственный звук, который слышен в комнате. Уставшая и сонная, я зеваю. Лекс, похоже, уже проснулся, игнорируя мою потребность во сне: — Энди звал его сегодня вечером.