Так что, это проблема доверия? Я принимаю во внимание тот факт, что Джулиан был влюблен в мою лучшую подругу и пытался разрушить ее брак. У нас обоих есть прошлое, прошлое, наполненное прекрасными воспоминаниями, связанными с другими людьми. Это не то, что было, когда мы с Элайджей только начали встречаться. Мы были детьми без прошлого, за исключением нескольких украденных поцелуев с другими детьми в младших классах.
Я встряхиваю головой, пытаясь прогнать мысли. На сцену выходит пожилой джентльмен и представляется главой австралийского издательства Lantern Publishing. Он произносит речь, хваля Джулиана за его журналистские усилия, которые привели его сюда сегодня. После аплодисментов толпы он приветствует Джулиана на сцене.
Джулиан спокоен, приветствует всех в комнате. Его уверенность поражает меня, он далеко не тот сломленный человек, на которого я наткнулся несколько месяцев назад. Мы часто говорили о том, как изменилась его жизнь, но, несмотря на все, что он пережил, я не могу не гордиться тем, что он снова строит свое будущее и делает это самостоятельно. Перед этой толпой, что-то в том, как он владеет комнатой, напоминает мне моего брата.
— Стоять здесь сегодня — это не только моя мечта, но и напоминание о нашей привилегии. Мы живем в мире, где все возможно. Наша ежедневная борьба — это не отсутствие воды, пищи или свободы. Нас программируют на то, что один человек не может изменить ситуацию, однако я стою здесь как один человек. Когда вы читаете их истории, ваше сердце тянется к ним. Когда вы покупаете мою книгу, это приносит пресную воду в деревню. Пока у меня есть право голоса, я буду продолжать делиться их историями и, в ответ, просить вашей постоянной поддержки. Спасибо.
Толпа поднимает бокалы, за которыми следуют еще одни громкие аплодисменты. Несколько пьяных в толпе свистят — конечно, Барри один из них. Блондинка быстро хватает Джулиана за руки, как только он сходит со сцены.
Пошла эта сука.
Раздраженная, я иду к женщине, которая раздает книги. Может, у меня и стеклянные глаза, но я могу прочитать аннотацию. Джулиан, несомненно, очень талантлив. Его книга — это мемуары о времени, проведенном за границей. От одного только прочтения обложки у меня наворачиваются слезы на глаза. Я переворачиваю страницу, чтобы прочитать посвящение.
Посвящается тебе.
Мой друг, мой демон, мой спаситель.
Я закрываю обложку и прижимаю ее к груди. Я быстро хватаю кошелек, чтобы протянуть даме купюру, но меня прерывает крепкая хватка Джулиана, который тянет мою руку назад.
— У меня для тебя есть специальный экземпляр, — пробормотал он мне на ухо.
Положив мою руку в свою, он выводит меня на балкон. Только несколько человек смешиваются, большинство переместилось внутрь, когда начинает играть местная группа.
— Большая ночь для тебя, — я пытаюсь завязать разговор, в голове у меня играет блондинка. Я хочу спросить его, трахает ли он ее. Конечно, это же неуместно? Ты идиотка, и ты пьяна.
— Да, и я не мог бы попросить разделить это с кем-то еще, кроме тебя, — он улыбается.
— Или с твоим публицистом, — промурлыкала я.
Черт.
Он отстраняется, поворачивается ко мне лицом, поджав губы: — Ты мне не доверяешь?
— Ты такой чертовски горячий, и каждая женщина в этой комнате хочет, чтобы ты был у нее на руках. Я не дура, тебе нужен секс, а я слишком много выпила, — бессвязно бормочу я.
— Каждая женщина в этой комнате хочет меня? — от его ухмылки у меня перехватывает дыхание.
— Да... нет... я не знаю. Неужели Tooheys — это просто пиво?
Он забавно кивает головой и поворачивается лицом к воде. Некоторое время мы молчим, глядя на океан. Он спрашивает меня, хочу ли я танцевать. Я киваю, и мы возвращаемся в комнату. Положив руку мне на талию, он притягивает меня к себе, пока на заднем плане звучат мягкие ритмы Майкла Бубле. Я склоняю голову на его плечо и наслаждаюсь музыкой, пока песня не переключается и не звучит «Unchained Melody».
Наша свадебная песня.
Знакомое, тревожное чувство проносится сквозь меня. Груз моих решений, где я стою, с кем я, мгновенно накрывает меня чувством вины, и, даже не задумываясь, я отстраняюсь и бегу к выходу. Джулиан быстро следует за мной на улицу, наблюдая, как я с трудом глотаю воздух.
— Адриана... что случилось? — спрашивает он в панике.
— Я хочу вернуться в отель.
— Хорошо, дай мне минутку. Оставайся здесь, а я просто попрощаюсь.
Он заходит в здание, и проходит несколько минут, я иду к улице, чтобы поймать такси и вернуться в отель, а мои слезы свободно падают — тяжесть в груди отягощает мою душу.
Я слышу, как вибрирует мой телефон, но не обращаю на него внимания, ожидая, пока я останусь одна в своем номере.
Ехать по мосту недолго, но достаточно долго, чтобы мое чувство вины переросло в нечто большее. Когда отель появляется в поле зрения, я чувствую облегчение, расплачиваюсь с водителем и быстро выхожу из машины.
Как только я возвращаюсь в свой номер и за мной закрывается дверь, я разражаюсь рыданиями и падаю на пол. В слабой попытке я достаю свой телефон и читаю текст на экране.
Джулиан: Нам нужно поговорить.
Я не отвечаю, и вскоре слышу осторожный стук в дверь. Я боюсь открыть ее, боюсь увидеть его лицо и почувствовать противоречивые эмоции, бурлящие вокруг меня. Я не могу избавиться от волны боли, которая поднимается и опускается в зависимости от прилива.
Разблокировав петлю, я слегка приоткрываю дверь, не глядя на его лицо. Двигаясь в сторону, он проходит мимо меня, но не входит дальше. Я поднимаю голову, чтобы проследить за его телом. Его галстук снят, три верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Когда его грудь слегка обнажается, во мне просыпается возбуждение, и я снова впадаю в противоречие. Прошло почти три года с тех пор, как у меня была близость с кем-то, и, что еще хуже, я была только с одним мужчиной.
С одним мужчиной.
Слова звенят в моей голове.
Мои глаза поднимаются к его глазам, и в них отражается беспокойство. Отлично, теперь я чувствую себя дерьмом из-за того, что заставляю его беспокоиться обо мне.
— Адриана, что там произошло? — его мягкий тон успокаивает меня.
Я не говорю ни слова, мне надоели эти американские горки боли. Я делаю немыслимое и хватаю его за куртку так, что его тело оказывается вровень с моим. Не давая себе времени на раздумья, я выгибаю шею, проводя губами по его подбородку, пока они не упираются в его губы. Никакого сопротивления, сладкий вкус его языка, обводящего мой. Его руки обхватывают мое лицо, интимные прикосновения вызывают во мне таяние. Я слышу его стон и чувствую, как его твердость прижимается к моему животу. Это безумие, поглощающее меня, заставляет меня двигать руками к его поясу, пока я не чувствую, как тепло исчезает с моего лица, а его руки захватывают мое запястье, отталкивая меня.
Задыхаясь, наши губы смыкаются, и мы оба стоим на месте, грудь громко вздымается, глаза расширены.
— Адриана, мы не можем.
Смущенная и отвергнутая, я отвечаю: — Почему? Я хочу этого, — неубедительно говорю я.
Он опирается рукой на стену позади меня, возвышаясь надо мной в этом тесном помещении входа. Он закрывает глаза, пытаясь взять себя в руки, кулаки сжимаются: — Потому что ты не готова. Что бы там ни случилось, это расстроило тебя. Я не хочу, чтобы ты пожалела о своих действиях.