У Энди есть несколько черт Элайджи, и многие говорят о том, как сильно он им его напоминает. Это и грязно-русые волосы, и ярко-голубые глаза, и то, как у него появляются ямочки, когда он улыбается. К этому следует добавить, что Энди умный. Работники детского сада говорили мне, что его IQ выше, чем у других детей того же возраста. Они предлагают некоторые внешние программы, которые помогут расширить его знания и развить его сильные стороны. Для меня это очень много, учитывая, что ему чуть меньше трех лет, а в моем понимании три года — это возня в песочнице и топанье по лужам во время дождя.
Я хочу, чтобы у Энди была нормальная жизнь, насколько это возможно, чтобы он не пропускал важные вещи только потому, что «Элайджи здесь нет». Довольно часто он с гордостью говорит всем, что папа работает на небесах, хотя реальность его слов слишком огромна для его понимания.
Сегодня он чувствует, что все по-другому. Игрушки и шум не привлекают его. Его губы дрожат, когда хаос захлестывает его, он уже почти на грани слез. Я пытаюсь быть сильной, но эта сила превращается в гнев. Я хочу накричать на руководство за то, что они устроили такое глупое мероприятие. Я хочу выколоть глаза всем, кто смотрит на нас с Энди, как на цирковых уродцев, и больше всего я хочу накричать на Элайджу за то, что он бросил нас в этой неразберихе.
И все же я стою совершенно неподвижно, на моем лице застыла фальшивая улыбка.
— Ты в порядке? — Лекс снова раздражает меня своим навязчивым беспокойством.
Я киваю, затем улыбаюсь. Он на это не купится. В конце концов, он знает меня всю мою жизнь.
Лекс наклоняется, чтобы поговорить с Энди, повышая голос над всем шумом: — Меняемся. Ты берешь Эву, а я беру Энди, — предлагает он.
Он протягивает мне Эву, которая снова заснула. Я наклоняюсь, чтобы понюхать ее лицо. Оно пахнет ребенком. Я не помню, чтобы Энди пах так же, но опять же, я страдала от послеродовой депрессии. Я не могла даже встать с постели, не говоря уже о том, чтобы заботиться о сыне.
Энди чувствует движение от моего имени и прижимается еще крепче. Лекс опускается на колени. Я не слышу его слов, я только вижу, как Энди обхватывает Лекса своими маленькими ручками, зарывается головой в его шею, чтобы снова спрятать свое лицо. Они выходят на улицу к песочнице, чтобы побыть с Амелией. Я наблюдаю, как Амелия пытается украсть лопату у маленького мальчика, выхватывая ее прямо у него из рук и заставляя мальчика разрыдаться.
— Клянусь, эта маленькая дрянь выносит мне мозг, — говорит Чарли, расстроенный.
Лекс наклоняется к Амелии и, насколько мы видим, пытается ее отчитать. Это смешно. Лекс — самый большой мягкотелый, а Амелия обвела его вокруг пальца.
— Чарли! Не называй своего ангела маленькой дрянью, — я тихонько смеюсь.
— Ты знаешь, что она сделала сегодня утром? Она взяла весь гель для волос Лекса и намазала им голову Эвы. Когда я нашла ее, то спросила, почему она это сделала. Знаешь, что она ответила? Эрик говорит, что ты никогда не будешь слишком молода, чтобы иметь потрясающие волосы, так что работай, детка.
Я обнимаю ее за плечи, пытаясь утешить. Пытаясь сдержать смех, я непроизвольно фыркаю. Чарли забавно качает головой. Амелия как губка впитывает Эрика, и каждый, кто знаком с Эриком, знает, что у него нет фильтра.
Видимо, у нас это общее.
Директор объявляет, что настало время для специальной презентации. Дети собираются у входа, Амелия располагается прямо в центре, положив руки на бедра, ожидая, пока все соберутся. Энди неохотно встает сбоку. Это очень не в его характере — быть таким замкнутым, и, хотя он молод, он достаточно хорошо знает, что есть у каждого в этой комнате.
Впрочем, это длится недолго. Амелия отпихивает с дороги других детей, чтобы потянуть Энди за собой.
Один за другим учительница вызывает детей, чтобы они подарили папе сделанную своими руками картинку из макарон, покрытую краской, и сказали несколько слов. Вызывают Амелию, и без сюрпризов, мини-дива проходит на сцену, пока Лекс пробирается сквозь толпу и, наконец, принимает свой подарок.
— Это мой папа. Он красивый и работает в большом здании, где много людей. Когда я вырасту, я хочу кричать на людей по телефону и быть такой же, как он, — ее лицо гордо улыбается всем в толпе.
Я выпускаю свободный смех. Это слишком смешно. Амелия очень непосредственна.