Ее больше нет.
Рядом с ней лежит записка. Я поднимаю ее и делаю глубокий вдох, прежде чем прочитать.
Адриана,
Пожалуйста, прости меня за мои ошибки и за то, что привело меня к этому моменту. Говорят, что нет большей боли, чем родить ребенка, но похоронить собственного сына — это намного тяжелее.
Каждый раз, когда я смотрю в глаза Энди, я вижу своего малыша, Элайджу. Это причиняет мне боль каждый день, и я не могу избавиться ни от горя, ни от чувства вины за то, что все еще дышу, когда у моего сына больше нет шанса.
Я знаю, что ты позаботишься о моем внуке.
Ты всегда должна была быть в жизни Элайджи и матери Энди.
Вы — та сила, которую я хотела бы иметь в себе.
Мэри Джин.
Я подхожу к Энди и осторожно поднимаю его, не желая, чтобы он видел Мэри Джин в таком состоянии. Джулиан берет свой мобильный и делает необходимые звонки. Через минуту он выходит из комнаты и стоит рядом со мной, поглаживая Энди по волосам. Его глаза начинают трепетать и медленно открываются.
— Дядя Лекс, — тихо бормочет он.
Я улыбаюсь ему, испытывая облегчение и благодарность за то, что он находится в моих объятиях: — Эй, Энди, все в порядке.
Он кладет большой палец в рот, но с расширенными от страха глазами поднимает голову и поворачивается лицом к Джулиану. Протягивая руки, он начинает плакать: — Джей, я думал, ты уехал жить с моим папой на небесах.
Джулиан просит меня передать Энди, и я, наконец, отпускаю его.
Оказавшись в его объятиях, он качает его взад-вперед, успокаивая его, снимая его страхи: — Меня не было некоторое время, но я здесь, чтобы остаться. Хорошо?
— Никогда не уходи, Джей. От этого грустно маме и мне.
— Я никуда не уйду, приятель, — успокаивает он его.
Он говорит мне позвонить Адриане, и я тут же хватаю свой мобильный. Она сразу же берет трубку и рыдает в трубку, пока я рассказываю ей, что случилось. Умоляя поговорить с Джулианом и Энди, я включаю громкую связь.
— Пух-медведь, это мама, — процедила она, пытаясь совладать со своим голосом.
— Мама, бабушка сказала, что скучает по папе. Она сказала, что уехала к нему, — невинно сообщает он нам.
Адриана тихонько плачет: — Она действительно скучает по нему, детка. Я скучаю по тебе. Дядя Лекс и Джей сейчас привезут тебя домой.
— Мама, я боялся, что Джей тоже уедет, но он сказал, что останется с нами, мама.
— Джулиан, ты там?
— Я здесь, Адриана.
— Я люблю тебя.
В ту секунду, когда Адриана произносит эти три мощных слова, я понимаю, что у меня нет выбора.
Выражение лица Джулиана говорит о самодовольстве, и я был бы идиотом, если бы не видел этого.
Моя совесть борется с хорошим и плохим во всем этом, и если их любовь так же сильна, как любовь Шарлотты и моя, то у меня нет ни единого шанса остановить их, даже если я попытаюсь.
Энди прижимается к плечу Джулиана и с легкостью повторяет слова, обращенные к моей сестре.
— Я тоже тебя люблю. Пора вернуть твоего ребенка домой.
— Спасибо, — говорит она ему.
Пришло время прощаться, когда звуки сирен доносятся из-за угла, но Адриана быстро останавливает меня: — Лекс?
— Да?
— Спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь. Я тоже тебя люблю. Пожалуйста, возвращайся домой к своей семье.
Я с трудом пытаюсь завершить звонок, и пока я это делаю, груз, который по-прежнему лежит на моих плечах, поднимается со скоростью улитки, и это вызвано взглядом, который Энди бросает на Джулиана.
Тот же взгляд, что и у меня.
Это обожание, уважение и любовь.
Я не застрахован от ревности, и в этот раз я ставлю свою сестру и ее сына выше своих собственных эгоистичных потребностей, как бы тяжело это ни было.
Они заслуживают того, чтобы быть любимыми. Каждый заслуживает любви. Что бы это ни было — рок, судьба — мне уже все равно. Он позаботится о них. Я позабочусь об этом, — и я, наконец, делаю шаг назад и позволяю Вселенной делать свое дело.
— Послушай, Эдвардс, я твой должник. За то, что ты избавился от него до того, как он стал проблемой, — бормочет Джулиан себе под нос, стараясь, чтобы полицейские не услышали.
— А я должен тебе за то, что ты спас мою жену и ребенка. Будем считать, что мы в расчете?
Он кивает головой, и это было все.
Я смотрю в небо и смотрю прямо на звезды. «Брат, если ты меня слышишь. Я оставляю все на твое усмотрение».