— Да, завтра я уезжаю, — говорит Тристан.
— Я буду скучать по тебе, парень, но я приеду в следующем месяце, так что тогда мы наверстаем упущенное, — добавляет Джулиан, после чего они по-мужски обнимаются.
Чарли сидит на ступеньках вместе с Лексом. Они оба сидят молча, так как Лекс старается сохранять небольшую дистанцию между ними. Я сажусь рядом с Чарли, мои ноги пульсируют от многочасовой ходьбы. Джулиан заходит через заднюю дверь и садится по другую сторону от меня. Я склоняю голову на его плечо, а он целует меня в макушку. Я расслабляюсь, зная, что все закончилось, и все получили удовольствие без всякой драмы.
В лучшую сторону, эти поиски Энди сделали чудеса для Лекса и Джулиана. Ни один из них никогда не признается в этом, но с тех пор, как они вернулись домой, между ними, кажется, установилось негласное взаимопонимание. Они не лучшие друзья и, вероятно, никогда ими не станут. Мне все равно, пока в моей жизни есть оба этих человека, остальное приложится.
Амелия и Энди все еще бегают кругами, гоняясь за Блейзом и Эшем по заднему двору. Ава пытается следовать за ними, ее крошечные ножки шатаются, она едва успевает за ними. Она падает, но быстро встает, не проронив ни слезинки. Мы смотрим, как они продолжают играть, утихомирив свое гиперактивное воображение.
— Энди, Бэтмен должен жениться на Робине. Эвик сказал, что они геи, как он и Тристан, — сообщает ему Амелия.
Энди не понимает, что это значит, и пожимает плечами.
— У Бэтмена и Робин будут дети-супергерои, — взрывается Амелия.
— Теперь, когда у меня есть папа, у мамы тоже могут быть дети.
— Джей — твой папа? — невинно спрашивает Амелия.
— Да, потому что он любит маму.
— Но ты называешь его Джеем?
Вопрос на мгновение поставил Энди в тупик.
Он подбегает к Джулиану, за ним следует Амелия.
— Джей, могу я называть тебя, папа?
Джулиан смотрит на меня в поисках одобрения, и я улыбаюсь, заверяя его. Я не могла придумать более идеального подарка для Энди.
Лицо Джулиана отвечает еще до того, как он открывает рот: — Для меня будет честью, если меня так назовут.
Энди бросается к Джулиану и крепко обнимает его. Джулиан зарывается головой в волосы Энди, не отпуская его. Я придвигаюсь ближе к ним и целую Джулиана в щеку, затем Энди в голову.
Гормоны Чарли вышли из-под контроля, и она вытирает слезы. Лекс пытается утешить ее, и наконец она склоняет голову к нему и шепчет: — Я люблю тебя, а Лекс отвечает: — Я тоже тебя люблю, мамочка.
Энди отстраняется настолько, что может задать Джулиану вопрос: — Папа, ты можешь завтра отвести меня в детский садик, чтобы я мог показать всем, что ты мой папа?
Джулиан кивает и крепко сжимает мою руку, переполненный эмоциями.
Эрик подходит и достает свой телефон: — Позвольте мне сфотографировать вас, ребята.
Я немного придвигаюсь к Чарли и кладу руку на колено Джулиана, когда он прислоняется ко мне.
— На счет три, скажите «крабы»!
Мы вчетвером застонали на Эрика, затем засмеялись в унисон, и все мы сказали: «Крабы!»
Эрик подходит и показывает нам экран своего телефона. Мы вчетвером улыбаемся в камеру, и, глядя на эту фотографию, я понимаю, что так и должно было быть. Неважно, как мы сюда попали или что произошло, мы здесь. Каким-то образом мы собрались вместе.
Это далеко не обычно, можно даже сказать, что это хреново, но мы все на своем месте.
Мы — одна семья.
И, когда я еще раз смотрю на фотографию, я вижу две сферы, одну между Лексом и Чарли — она маленькая, но она там, прямо рядом с ними. Другая находится чуть в стороне от моего плеча. У меня нет никаких сомнений, и мне плевать на свет в небе, пыль в воздухе, блики на окнах и все, что могут сказать скептики, я верю, что это только одно.
Элайджа.
Он всегда будет с нами, в моем сердце и в глазах нашего сына.
Я могла быть воином, но он был моим защитником. Я умирала, и тьма, окружавшая меня, была моим демоном.
Сегодня я жива, и у меня есть цель.
Быть самой лучшей матерью для своего сына.
Любить безусловно.
И самое главное, наконец-то почувствовать свободу следовать своему сердцу и любить мужчину, который вернул меня к жизни. Джулиан.
Возможно, я падала больше раз, чем позволяла себе стоять, но, наконец, я понимаю, что мир — это не злое место. Есть любовь, есть сострадание, и у всех нас есть свои битвы, но мы каким-то образом черпаем силы, когда все кажется невозможным. Победа в этих битвах достойна праздника.