— Э-э-э, все это прекрасно, сэр, но в ваши годы человек уже должен крепко стоять на ногах и думать о своем предназначении, а не о пустяках, о которых простительно думать зеленому юнцу. Простите мне мой тон, сэр, но мы, старики, лучше разбираемся в таких вещах. И когда я вижу, что способный и сильный мужчина плывет по воле волн, вместо того чтобы взять в руки свою судьбу… Не откажите в маленькой услуге: загляните ко мне в каюту после обеда. У меня найдется бутылочка славного портвейна. Мы выпьем по стаканчику и поговорим о том, что может сделать в этих краях человек с головой и средствами…
Уильям видел, как Хансен слегка улыбнулся, опустив голову над тарелкой. Его явно забавляло желание Абрабанеля, отчаянно скучавшего без дела во время длительного плавания, немедленно втянуть в круг своих коммерческих операций свежего и не слишком искушенного в таких делах человека. Замечание Кроуфорда об имеющемся у него состоянии подстегнуло банкира.
Кроуфорд не возражал против беседы. Он почтительно наклонил голову, а потом встал.
— Прошу меня извинить, но мне хотелось бы как можно скорее переговорить с доктором. Кажется, он был первым, кто осматривал мое бренное тело? Со мной была некая вещица, сопровождающая меня во всех странствиях. Было бы весьма прискорбно, если бы она потерялась.
Капитан невозмутимо оторвался от супа из акульих плавников и утер губы салфеткой.
— Ваш кошель у меня, — сказал он и встал тоже, поклонившись в сторону Элейны. — С ним ничего не случилось. По крайней мере внешних повреждений на нем не было. Внутрь я, разумеется, не заглядывал.
— Что это, неужели талисман?! — оживилась Элейна. — Это так интересно!
— В тех краях, куда мы теперь с вами плывем, мисс Абрабанель, человеческая жизнь зачастую зависит от магов и жрецов, которые отчего-то выбирают для поклонения самых кровожадных и омерзительных идолов. Из этого я делаю вывод, что человек по природе своей в свободных обстоятельствах гораздо более склонен к жестокости, чем полагает даже ваш бедный Спиноза. Не просвещенный христианством дикарь, как и утративший христианство европеец, одинаковы в своей звериной жестокости и страстях.
— Нет, но… — попытался возразить отчего-то задетый за живое Якоб.
— Вспомните недавнее дело колдуньи Вуазьен и госпожи де Монтеспан, которое наделало так много шума в свете. Фортуна забросила эту своенравную женщину на самый верх придворного олимпа, и как легко она в погоне за милостями короля скатилась на отвратительное дно убийства и неприкрытого служения сатане.
— Вы говорите о черных мессах? Ходят слухи, что она приносила в жертву младенцев, чтобы продлить молодость и сохранить красоту!
— Мадумуазель, это не только слухи… — Кроуфорд грустно улыбнулся. — Ну так вот, амулеты и заговоры очень в ходу у нас на островах.
Уильям невольно отметил это «у нас», несколько противное тому впечатлению легкомысленного аристократа, которое пытался произвести на слушателей их новый знакомый.
— Индейцы, не принявшие христианства, и черные рабы, завезенные с Африканского континента, пребывают во мраке язычества, предпочитая общаться с падшими духами и справлять свои кровавые ритуалы. Но мое скромное имущество не имеет ничего общего с этими темными верованиями. Это всего лишь лекарственные порошки да коло— да карт, с которой бог весть отчего я не могу расстаться.
— Вы игрок? — банкир метнул на Кроуфорда быстрый взгляд.
— В игре я невезуч. О нет, я нарушаю совсем иную заповедь Иеговы, — рассмеялся Кроуфорд и посмотрел на Абрабанеля с издевкой: — Я, знаете ли, скорее гадатель.
Хансен вздрогнул и незаметно окинул фигуру Кроуфорда таким взглядом, словно увидел его в первый раз.
Несмотря на весьма практичный ум, а может быть, и благодаря ему Абрабанель был весьма склонен к суевериям, ведь чем больше душа человека отходит от искренней веры в Бога, тем больше она подпадает под власть страхов и суеверий. Абрабанель верил колдунам, астрологам, чародеям и прочим представителем халдейской мудрости, к которой со времен вавилонского пленения так или иначе тяготели души избранного народа. Якоб знал о склонности своего хозяина и опасался, что тот подпадет под очарование очередного шарлатана. И вправду, глаза коадьютора зажглись любопытством. Он уже было собрался что-то сказать, как его перебила собственная дочь.
— Наша вера велит нам не общаться с гадателями, — произнесла Элейна и улыбнулась.