– А тебе не хочется независимости?
– Именно это я и называю независимостью.
– Разве тебе не хочется, чтобы тебя уважали, смотрели на тебя с почтением, чтобы о тебе говорили как о художнике? Разве тебе не хочется увидеть вывеску с твоим именем над твоей конторой?
– Я предпочитаю жить как джентльмен.
Но разве ютиться на четвертом этаже в доме брата и питаться за его счет – это значит жить как джентльмен? Разве это не первый шаг к тому, чтобы превратиться в жалкого оборванца, которого все жалеют и чаще всего называют «бедным родственником»? Если бы только у него была хоть капля тщеславия!
– Брат Джон, мы так сильно потеснили вас. У вас тоже семья разрослась, вам, наверное, нужны наши комнаты.
– Чепуха, моя дорогая. В доме хватит места для всех.
– Но Джозефу нужно работать, он должен чем-нибудь заниматься. У него есть талант, нужно дать ему возможность проявить его. Завещание было несправедливым. Джозеф имел право получить свою долю в семейном деле.
Братец Джон выглядел обеспокоенным и расстроенным. Смерть отца очень осложнила их отношения. У него уже возникли разногласия с братом Томасом, который унаследовал как острый ум отца, так и большую часть состояния. Джон впал в немилость потому, что поддерживал хорошие отношения с Джозефом. Иногда он подумывал о том, чтобы все бросить. Пусть Томас поступает по-своему, а он отойдет от дел.
– Джозеф ни о чем не просит, – сказала Мэри-Энн, услышав в его голосе беспокойные нотки и заметив, что он колеблется. – Я прошу за него. Ведь для того, чтобы основать свое дело, нужно совсем немного денег, а как только он станет получать доход, он отдаст вам долг. Кстати, вы слышали, что Бруэрс с Голден-лейн продает свой дом? Дом в хорошем состоянии, он недавно отремонтирован. Позади есть небольшой двор. Если бы у Джозефа был хоть один подмастерье…
Для этого подойдет Чарли. Никаких посторонних. Доход должен оставаться в семье. Нечего платить чужим.
– Вам не кажется, что для начала это мог бы быть филиал основной компании в Сноу-Хилле? Но Томас не имел бы права вмешиваться в вашу деятельность, а всем заправляли бы вы с Джозефом – вы ведь так хорошо ладите друг с другом.
В 1794 году, на Рождество, Джозеф Кларк переехал в дом на Голден-лейн… Наконец у Мэри-Энн появился свой парадный подъезд, своя лестница. Она больше не будет спотыкаться о детей братца Джона, вечно снующих вверх и вниз. На окнах висели ее собственные новые шторы; полы застилали ее собственные новые ковры. Марта, в ситцевом платье, в чепчике и передничке, отдавала приказания посыльному мясника. Для Мэри-Энн-второй была куплена коляска, а для ребенка, которого они ждали, – плетеная колыбель. И за все платил братец Джон, который был в ссоре с братцем Томасом.
– Как у нас дела? Замечательно. От церкви Святого Луки поступил заказ на надгробие. И еще один заказ от церкви Святого Леопольда. Джозефу не справиться с таким объемом работы.
Проводить посетителей наверх. Позволить им увидеть комнаты, обставленные с утонченным вкусом, и очаровательную девочку в нарядном платье, и респектабельную служанку на кухне. Каждая мелочь должна служить свидетельством процветания и успеха. Но заднюю дверь нужно всегда держать закрытой, чтобы никто не заметил лежащие на заднем дворе гранитные плиты, которых так и не коснулась рука резчика, валяющиеся в беспорядке инструменты, отсутствие самого мастера.
– Господин Кларк дома?
– Прошу прощения, но он ушел по делам. У него очень важный заказ.
А позже, намного позже, раздавался из кухни шепот Марты: «Хозяин вернулся».
Засунув руки в карманы, Джозеф пинал гранитные плиты. Не было надобности расспрашивать, где он пропадал: нездоровый румянец на лице, дрожащие руки, попытки обнять Мэри-Энн и поцеловать, чтобы избежать ее осуждающего взгляда, говорили сами за себя.
– Завтра начну работать, но не сегодня. Сегодня у нас должен быть праздник. К черту эту работу.
Она не должна пилить его. Она не должна угрожать ему. И не должна упрекать. Все это и оттолкнуло Боба Фаркуара от ее матери. Остается улыбаться, смеяться и с веселым и уверенным видом ехать в экипаже по городу. Такой же ее должна видеть и госпожа Джон, которая в то лето довольно часто заезжала к Мэри-Энн, чтобы обсудить с ней постоянно возникающие у нее проблемы, и которая однажды приехала в слезах.
– Джон совершил ужасную ошибку, поругавшись с Томасом, – теперь он понял это. Он ничего не смыслит в финансах, а те деньги, что он получил в наследство, очень быстро расходятся. Пока мы будем ждать прибыли от мастерской на Голден-лейн, нам придется играть на бирже, а Джон в этом совершенно не разбирается. Вы не могли бы уговорить Джозефа побольше работать?