Я пребывал в хорошем настроении еще и потому, что в тот день мать, помимо меня, была единственным человеком в доме. Она не сидела рядом со мной, а гладила или готовила. Мне казалось, что весь дом вздохнул с облегчением. В то время я нечасто оставался наедине с матерью. Чаще всего встречался с ней в мрачном присутствии своего отчима.
Заканчивалась «мартовская лихорадка» – сезон чемпионата студенческих команд по американскому футболу. Я всегда с нетерпением ждал этого события, потому что накал страстей отвлекал меня от собственных грустных мыслей.
Я взрослел и становился мужчиной. Наступил непростой для меня период. На чемпионате всегда происходило что-нибудь интересное. Мне нравились драматические повороты, происходившие во время игр шестидесяти четырех лучших студенческих команд, а также появление новых имен талантливых игроков. Участники играли до первого поражения, поэтому очень быстро количество команд сокращалось сначала до шестнадцати, потом до лучшей восьмерки и, наконец, до двух встреч финальной четверки и игры, во время которой встречались две команды и лишь одна из них выходила победителем. Все с нетерпением ждали, как справится UCLA, команда Калифорнийского университета из Лос-Анджелеса, без своего гиганта-игрока Льюиса Алсиндора-младшего (который вскоре взял себе новое имя – Карим Абдул-Джаббар[5], после того как он три года подряд приводил свою команду к победе). В тот год основным противником UCLA была команда из малоизвестного университета в Джексонвилле, в составе которой было два игрока выше двух метров: Артис Гилмор (профессиональный американский баскетболист, выступавший в Американской баскетбольной ассоциации (АБА) и Национальной баскетбольной ассоциации (НБА), член Зала славы баскетбола с 2011 года) и Пембрук Бурроуз III. В то время игроки такого роста были в диковину, поэтому люди с большим интересом следили за командой, в которой было целых два гиганта.
Этих игроков называли «башнями-близнецами». Во многом благодаря их усилиям неизвестная команда попала в финальную четверку и должна была встретиться с командой из университета Св. Бонавентура. Приближалось время вбрасывания, и комментаторы подливали масла в огонь возбуждения, обсуждая перспективы и потенциальные зарплаты двух игроков-гигантов после их перехода в Национальную баскетбольную ассоциацию.
Команда из Джексонвилля тот матч выиграла, но проиграла чемпионат команде из Калифорнии. Артис Гилмор перешел в Национальную баскетбольную ассоциацию, а Пембрука Бурроуза взяли в Сиэтл, но через некоторое время он резко оборвал свою спортивную карьеру, став полицейским дорожно-патрульной службы во Флориде.
Я тогда, конечно, всего этого не знал и с нетерпением ожидал начала матча. Увлеченный словами комментаторов о том, какое блестящее будущее ждет двух игроков-гигантов, я воскликнул:
– Вот это да! Подумать только, скоро каждый из этих парней заработает по миллиону долларов!
Мать была в соседней комнате и гладила. Она так отчетливо произнесла слова, что мне показалось, будто она находится рядом со мной:
– Сын, если захочешь, то и ты можешь заработать миллион долларов.
Я был поражен ее словами, но не подал вида. Впрочем, мать и не ждала моей реакции. Бетти Джин Триплетт, урожденная Гарднер, произнесла свою фразу таким уверенным тоном, каким в пятницу говорят, что завтра будет суббота. Мать сказала эти слова так непоколебимо и твердо, что казалось, произнесла одну из десяти заповедей:
– Если захочешь, то и ты можешь заработать миллион долларов.
В эту секунду мой мир буквально перевернулся. В 1970-х годах черный парень из гетто мог заработать миллион долларов только в случае, если он умел петь, танцевать, бегать, прыгать, ловить, отбивать и забивать мячи или продавать наркотики. Я не умею петь. Я, наверное, единственный чернокожий американец, который не умеет танцевать и играть в баскетбол, футбол или бейсбол. Моим кумиром был Майлс Дэвис. Однажды мать сказала мне после того, как я неоднократно упомянул имя Дэвиса:
– Крис, ты не можешь стать вторым Майлсом Дэвисом, потому что он уже есть. Тебя ждет другая работа.