Закончив, я спустился на кухню, где уже разносился аромат только что приготовленного кофе, а за столом ждала мама. Она сразу же обратила внимание на мою руку, но не стала ничего говорить, потому что знала, что от этого станет только хуже и тогда одним разбитым зеркалом дело закончится. Я взял свою порцию яичницы с беконом и сел рядом с ней. Минуты молчания тянулись долго, тишина угнетала. Мама решила первой ее нарушить, хотя прекрасно видела, что я в плохом настроении и совершенно не настроен на диалог.
– Через несколько часов приедут стилисты и парикмахеры, в семь мы выезжаем на благотворительный вечер. – Она снова поставила меня перед фактом.
– Я обязательно должен там присутствовать? Мое появление ничего не изменит, – возразил я, ковыряя яичницу и раздражаясь из-за перспективы потратить вечер впустую.
– Да, обязательно, – ответила она, наливая мне в стакан апельсиновый сок. – Ты же прекрасно знаешь, что отец любит посещать светские мероприятия всей семьей. К тому же он считает, что это важно для поддержания нашего имиджа.
– Ясно, ничего в этой семье не меняется. – Я встал из-за стола, не доев, и направился обратно в комнату, оставив маму одну.
Когда мы всей семьей вошли в зал ресторана, где должно было пройти мероприятие, в глаза сразу бросилась роскошь, с которой принимают гостей представители высшего общества. Огромные столы с закусками для всех приглашенных, лианы, обвивающие громадные колонны, воздушные занавески пастельных цветов на окнах, известные музыканты на сцене и, конечно же, дамы в сногсшибательных нарядах и мужчины в строгих костюмах – все это сопровождало вечер. Мне было некомфортно находиться здесь, среди этих двуличных людей. Сколько раз я слышал от отца разные истории, которые случались с некоторыми из его бывших коллег. Все они были обмануты своими «партнерами». Отец всегда хотел, чтобы после него управление компанией перешло в мои руки, поэтому призывал меня быть внимательным и никому не доверять.
– Запомни, сын, в бизнесе есть только «акулы», никаких друзей, только враги или партнеры, за которыми надо следить в оба, иначе тебя просто «сожрут», – сказал он, когда однажды я помогал ему разбираться с важными документами.
Но мне никогда не были интересны бизнес, документация, переговоры… Я хотел свободной жизни, в которой не нужно нести такую ответственность за других и в которой можно быть искренним. Мне не нужна жизнь, в которой царят только обман и выгода, достигаемые любыми способами.
Здесь уже при входе в помещение сразу чувствовался запах денег и всего, что их сопровождает: презрения, обмана, строгости, жестокости, притворства, иллюзии доброты. Хотелось в эту же секунду бросить все и выбежать на улицу, чтобы глотнуть свежего и незапятнанного грязью воздуха.
Мы с мамой прошли за наш столик, а папа затерялся где-то среди толпы, проводя светские беседы с другими бизнесменами и разными спонсорами. Музыка приятно ласкала слух, но смешивалась со звуками зала и была нагло перебита гулом голосов. Через несколько минут отец вернулся к нам за столик с сияющей улыбкой. Ему это все нравилось, он получал удовольствие от своей работы, от этих вечеров и других светских мероприятий. Я же терпел это все ради него и матери. Они подняли меня с колен дважды, а значит, подводить их я не имею никакого права.
Вскоре начался аукцион, и люди один за другим стали бросаться огромными суммами, предназначенными якобы на благое дело. Кто знает, может, оно так и есть, но мне всегда слабо в это верилось. Я слушал эти безумные цифры, которые с каждым разом становились все больше и больше, и с интересом рассматривал тех, кто их называл. В нашей семье тоже водились крупные деньги, но я никогда их не жаждал, а если мне и давали большие суммы, то тратил я их очень медленно или просто откладывал, не придумав, как ими воспользоваться. Я и сам хорошо зарабатывал, пока играл в хоккей, но сейчас деньги стали даваться мне труднее. Через час, если не больше, ведущий наконец-то представил зрителям последнюю, самую ценную вещь. За нее шел долгий спор. Это было драгоценное кольцо королевской семьи, и начальная цена уже была выше облаков.
– Пятнадцать миллионов долларов. – Я медленно обернулся на грубый мужской голос. Голова чуть ли не закружилась от этих цифр.