Кобейн прикрыл глаза и выпил, на это раз проявляя должное уважение напитку. Выдох, глоток, несколько секунд без дыхания, потом еще один выдох, опустошающий легкие, и наконец — вдох, наполняющий живительным воздухом, подхватившим богатый аромат коньяка.
— Я просто очень везучий сукин сын, — проговорил он, еще не открывая глаз. — Похитители нашли меня, а не я их.
— С тем, чтобы отдать один из украденных камней? — недоверчиво переспросил Гашик.
Бэй кивнул и посмотрел на Давида.
— Чтобы отдать один из камней. И наследить так, что их можно теперь найти, — помолчав недолго, он продолжил: — Я не смогу подобраться к преступникам без полиции. А значит, мое дальнейшее участие перестает быть необходимым. Решайте сам, Давид, насколько я не справился с вашим делом. Но рассчитываю на небольшое вознаграждение наличными за рубин. Завтра я подготовлю всю информацию для полиции и спецслужб, занимавшихся делом Ракшивази, не упоминая грандидьерит. Сам участвовать в дальнейшем расследовании и ловле преступников не буду, — спокойно и четко закончил и замолчал, отвернувшись к окну.
Если Гашик и хотел что-то сказать, то передумал. В салоне самолета установилась относительная тишина. Давид пил, ел, иногда шумно дышал, пользовался носовым платком. Бэй прислонился к прохладному иллюминатору и провалился в глубокий сон.
К концу следующего дня файлы для полиции и Нормана Келли были готовы.
Информация из Лондона стала последним грузом, сдвинувшим баланс принятия решения. Она не стала неожиданностью, но безжалостно разорвала последние нити надежды. Бэй не чувствовал горечи в душе, не испытывал отвращения к самому себе, как день назад, поэтому спешил все сделать, пока не вернулись чувства. Перед глазами крутились кадры из видео, которым пользовались похитители, и испуганные глаза привязанного к стулу ребенка.
Были границы, переступив которые, невозможно вернуться или заслужить прощения. Иные двери захлопываются навсегда.
Еще в Аре Бэй понял, что его не зовут больше тайны — скользящие тени на камерах в пещере Давид-бабы. Его не интересует, каким образом был вскрыт сейф, как могла троица преступников раз за разом уходить от полиции, не оставляя следов. Пусть с тайнами разбираются Гордон и Келли.
Нарушая все свои принципы, частный детектив Ван Дорн досрочно прервал свое участие в расследовании.
Подумаешь, одним принципом больше! Он столько их уже нарушил из-за девушки с серыми глазами и красной татуировкой на спине.
Дороги молчали. Но нужно было выбрать направление для движения.
Прохладно распрощавшись с Гашиком, который считал себя преданным и не скрывал этого, Бэй направился с небольшим рюкзаком в аэропорт, чтобы проститься с Майоркой, и желательно — навсегда.
Первый же рейс, на который он смог купить билет, был в Ниццу.
Переночевав во французском аэропорту, Кобейн отправился на следующее утро в автомагазин и купил себе мотоцикл, красавицу Хонду, так похожую на машину его юности. Стоило коснуться прохладного металлического бока, как появилось чувство встречи со старым знакомым. Оставалось только позаботиться о тех, кто может волноваться. Бэй достал телефон и в последний раз с привычного аппарата написал несколько сообщений.
Родителям и Кардиналу, сообщив о длительном отпуске после сложного дела.
Кайту — о том, что расстался с Кариной, и это навсегда.
Карине одно слово — «Прости».
Зосе — «Рваное сердце. Отправляюсь в дорогу, чтобы выжить».
Потом, сломав симку, Бэй оставил телефон на витрине магазина и вышел на улицу к ожидавшему его мотоциклу. И поехал.
Просто вперед.
Три недели спустя…
— Это даже не ложь, поэтому вся ваша хваленая интуиция и не способна почувствовать обман. Вера в придуманную реальность слишком искренняя.
Улыбка на губах, улыбка в серых с крапинками глазах. Щемящая нежность прикосновений.
Под черным колесом мотоцикла пылила дорога, извивалась вдоль полей. Не золотых, как во сне, а потемневших после уборки урожая, но таких же крутобоких и равнодушных, отдавшихся на милость солнца и ветра. Ранним утром машин на дороге было мало, иногда встречались шумные тракторы, небольшие комбайны, грузовики с прицепами. Лето заканчивалось ежегодным священнодействием — уборкой урожая. Живородящий цикл года завершался и впереди ждал зимний сон, необходимый отдых, чтобы набраться сил. Как маленькая смерть.
И кто обещал земле и суетившимся на ней людям, что будет продолжение?