— Да знаю я, знаю. Ну как только это сделать? Постоять за себя я не могу, вот в чем правда. И боли боюсь. Так что стараюсь по ночам в опасные места не заезжать, но есть слишком хотелось. Меня, кстати, Шрам зовут. Вот, — он ткнул себе в правую бровь. — В десять лет с яблони свалился и распорол себе половину лба. Шрам над бровью остался. С тех пор так и зовут. А тебя?
— Бэй.
— А куда ты путь держишь? Ты похож на того, кто рассекает дороги без цели.
— Откуда такое впечатление?
— От твоих глаз. Они у тебя безразличные. А лицо при этом человека с интеллектом, а не тупого отморозка, как там, на стоянке.
— Ты, значит, чтец по лицам?
— Работа такая, — Милош, наконец, выключил мотор, и дорога окунулась в звуки ночи: ветер, цикады, шелест опавших листьев.
— И какая у тебя работа? — спросил Бэй.
— С людьми. Мне нужно быстро догадаться, кто есть кто. Я потому на стоянке испугался, что на лицах этих амбалов свои синяки и ссадины прочитал. Если бы не ты, Шварц, то пришлось бы мне с нетоварным видом группу принимать. Гуру я… проводник заблудших и страждущих душ.
Кобейн снова рассмеялся. Это был удивительно веселый вечер.
— И что ты смеешься? — оскорбился Милош. — Каждый зарабатывает, как умеет. Я рассказываю сказки, пою песни, которые мои клиенты хотят слышать, шепчу им в уши мудрости из книжек, которые они сами уже прочитали. Помогаю им меняться и искать новые пути. И прекрати гоготать. Этот мир болен на голову. Мы сами придумываем собственные тюрьмы и страдания. Ну а если наше несчастье это самообман, то и счастье тоже. Ко мне приходят те, кто хочет самообмануться, и я говорю вслух то, что им нужно услышать, и если после этого они возвращаются домой, веря в собственное выздоровление, то я и есть врач.
Смех наконец закончился, и Бэй с интересом посмотрел на врачевателя в дешевой машине.
— Меня ты тоже собираешься лечить?
— Я лишь помогаю тем, кто этого хочет. Но кто знает, может, мы встретились неслучайно? Поехали со мной, пока тебе все равно — куда? А? — Длинное лицо Милоша вытянулось, как у избалованного ребенка, привыкшего добиваться своего нытьем и жалостливыми рожицами. — Побудешь мне пока охраной. А захочешь, можешь как помощник какие-нибудь занятия придумать — тай-чи, капуэра, тхеквандо, вопливое топтание маори — сейчас все в моде, да хоть пляски шаманов из Африканских джунглей. Судя по тому, как ты дерешься, без восточных единоборств не обошлось, а значит, придумаешь. Главное, чтобы ритм был. Ритм, он мозги здорово прочищает. Посмотришь, как наши клиенты тебе отплясывать начнут, еще и сам кайф поймаешь.
Бэй покачал головой, то ли соглашаясь, то ли, наоборот, отказываясь, то ли с трудом сдерживая новый приступ смеха.
Поехать вместе с Проводником душ и даже сочинить какую-нибудь полезную разминку для заблудившихся в поисках самих себя показалось забавной идеей. У слепых незрячие проводники, решил Кобейн и согласился. Так у его дороги без цели появилась временный пункт назначения — Румыния, аэропорт Барашов, где два гуру должны были встретить страждущих истинного пути и увести их в горы, чтобы через неделю вернуть цивилизации обновленными.
— Не волнуйся, Шварц, у нас все получится. Я отбираю желающих, у меня нюх на своего клиента.
Милош оказался на удивление болтлив.
Они перемещались из одного пункта в другой, от остановки до остановки каждый на своем средстве передвижения. Но стоило моторам получить передышку, как включался другой вечный двигатель в лице длинноволосого хиппиоза, и каждое действие худого тела сопровождалось потоком слов. Похоже, Шрам соскучился по компании или же нашел в лице Кобейна идеального слушателя, со всем соглашающегося и отвечающего в меру заинтересованными взглядами. Кроме того, Бэй сразу попал в ранг «компаньона», а значит, ему не нужно было запудривать мозги, а можно было делиться мастерством. Удивительно, но разговорчивый гуру не раздражал Кобейна, а вызывал интерес. Особенно тем, что был по-своему счастливым человеком. Без места, где его ждали, привязанностей и обязательств, Шрам считал себя хорошо устроившим собственную жизнь.
— Жизнь как большая полноводная река, текущая по пересеченной местности, в ней есть омуты и спокойные заводи, опасные водовороты и течения, всякие — слабые, сильные, смертельные. Я свое течение нашел, и меня пока все утраивает. Подбираю и пасу заблудших овец. А таких вокруг — огромное глазастое стадо.
Слушая болтовню Милоша, Бэй улыбался.
Они расположились на ночлег недалеко от границы с Румынией. Нашли спокойное место и уже привычно делили роли — пока Милош ставил палатку, Кобейн развел огонь, потом вдвоем занимались приготовлением непритязательной пищи. Пара картофелин в золе и куриные крылья на решетке. Улыбка Бэя работала, как зеленый цвет семафора, и машина из слов и мудрых мыслей двигалась дальше.