Карина пожала плечом, возвращаясь к движению.
Не прогнала. Значит, он ее заинтересовал.
— Дорожка широкая, — сказала она и, надев наушники, быстро увеличила скорость бега.
Бэй не отвлекал Волжскую. Просто двигался рядом, с интересом оглядываясь по сторонам. Он неоднократно бывал в Праге, даже в этом самом парке, но всегда по-разному видел город, манивший своими бесчисленными тайнами. Он чувствовал, что Карина осторожно поглядывает на него, а заметив направление его взгляда, тоже начинает рассматривать парк. Наверняка теряясь в догадках — случайный он спутник или нет? Узнать в ней блистательную чемпионку мира было непросто, но даже в самой невзрачной одежде и без косметики Карина оставалась очень привлекательной девушкой, достойной мужского внимания.
Она понравилась Кобейну такой — немного домашней, без щитов и лат яркого макияжа и без маски успешной спортсменки. Он только еще не решил, напоминает она ему Анну Каренину или нет. Героине Толстого был посвящен один из номеров фигуристки для свободной программы, который Бэй посмотрел в ютубе. В танце Волжской удалось передать уязвимость и страстность натуры Анны. По мнению Кобейна, Каренина была символом душевной слабости и неумения принимать решения, потерявшейся в любви и одиночестве. Но какой мужчина не мечтает зажечь всепоглощающее пламя в женщине? Успех созданного фигуристкой образа сыграл свою роль в том, что этим серым пражским утром Бэй бросал осторожные взгляды на бегущую рядом Волжскую и искал в ее глазах и изгибе губ способность к глубокой страсти и самоотдаче в любви. Он даже придумал, как заставить девушку остановиться на минутку и повернуться к нему, когда замедлил бег, осторожно касаясь плеча Карины.
— Смотри, — Кобейн показал на крышу одного из домов, по которой уверенно ползла черная кошка, приближаясь к задремавшему голубю. — На доме Фауста. Символично.
Девушка бросила быстрый взгляд на улицу, потом ее карие глаза посмотрели на Бэя, и он подумал о горячем шоколаде. Дернулось сердце, напоминая, что способно не только к механической работе по перекачиванию по телу литров крови.
— Может, они их специально разводят и выпускают на улицы для одурманивания туристов, — пожала плечом Карина и продолжила бег.
Через десять минут пробежка закончилась у входа в гостиницу.
— Мне пора, — сказала девушка, потянувшись руками над головой, чтобы расправить после нагрузки мышцы. Она возвращала Кобейну маленькую демонстрацию себя, неторопливой сменой поз подчеркивая линии совершенного тела.
Это был хороший ответный ход. Достойный интереса Бэя.
— Спасибо за компанию, — улыбнулся он, — и хорошего дня!
Собрался бежать прочь, потом сделал вид, будто что-то вспомнил, хотя на самом деле ничего не забывал, и приступил к последней части хорошо продуманного плана, выудив из кармана брелок с видом Праги.
— Хочется подарить что-то на память, а кроме этого сувенира — ничего нет.
Почти насильно сунув брелок в руки Карине, Кобейн побежал прочь, не оборачиваясь в сторону фигуристки и быстро набирая темп, чтобы компенсировать недостаток нагрузки.
Если он не привлек внимание Карины Волжской «собой красивым», то точно удивил необычным окончанием этой якобы случайной встречи. Девушка наверняка привыкла к назойливым поклонникам и к тому, что даже не знающие о ее славе мужчины постараются воспользоваться возможностью познакомиться. Кобейну же хотелось оставить ее с чувством досады, а значит — запомниться.
Пока все шло по плану. И после двадцати минут, проведенных рядом с настоящей Кариной, Бэй понял, что не остановится на встрече в Праге. В глубине ее шоколадных глаз он видел нити своей судьбы.
Подарок в виде брелка был неслучайным. Кобейна привлекали замки, ключи и все, что с ними было связано. С момента официального создания своей фирмы молодой детектив сдался на волю древней программы выживания, доставшейся от предков — собирателей и охотников — и стал коллекционировать брелки из всех мест, по которым вели его дороги частного сыска. Выбор показался удачным и символичным. С каждым сувениром Бэй забирал с собой малую толику энергетики места, откуда его вез, и столбил карту Европы, как завоеватель новых территорий.
Если у индейцев Северной Америки существовал культ ловцов снов, у Кобейна были ловцы дорог. Он прибивал брелки на стену, подвешивал их с помощью лески на потолок, и целый угол его квартиры в Зандворте блестел, сверкал, привлекал взгляды и испускал невидимые волны — ни с чем не сравнимый зов дороги, которому Бэй не способен противостоять.