— А как вы, ребята, здесь оказались? — спросил я.
— В участок поступил анонимный звонок. Это были вы?
— Нет. Я уже сказал, я как раз собирался вам звонить.
— Это расскажете детективам. Они сейчас будут.
Приехали еще две полицейские машины. Сержант приказал оцепить улицу, и тут прибыли детективы. Среди них был и Кримменс.
Джарди встретил их на подъезде, показал на меня. Кримменс не сводил с меня глаз. Когда Джарди закончил, Кримменс подошел ко мне.
— Там в самом деле Томасо?
— Сами посмотрите.
— Это вы его убили?
— Когда я приехал, он уже был мертв.
— Это мы посмотрим.
— Жаль, я не приехал сюда на прошлой неделе, когда вы с Бастиллой не смогли его отыскать. Он мог бы остаться в живых.
— Не рассуждайте, Коул. Вам придется побыть здесь.
Кримменс отправился осматривать труп, а Силберман вернулся и сел со мной рядом.
— Это вы его убили? — спросил Силберман.
— Разумеется, нет.
— А по-моему, вы.
Следующие двадцать минут Силберман молчал. Кримменс с напарником вернулись к своей машине. Приехал коронер, и они снова пошли к телу, теперь втроем. Кримменс почти тут же вышел — подъехала полицейская машина с начальством. Оттуда вылезли Бастилла и Маркс. Маркс покосился на меня, но тут подъехал очередной автомобиль. Оттуда вышел высокий детектив пятидесяти с лишком лет. Они с Марксом перебросились парой слов и подошли к Бастилле и Кримменсу. Этот новый, наверное, был Мансон. Маркс и Мансон наконец отправились дальше, а Бастилла с Кримменсом подошли ко мне.
— Для группы, которая уже расформирована, вы, ребята, многовато времени проводите вместе.
Бастилла встала передо мной, скрестив руки на груди.
— Как вы его нашли?
— Его бывший сосед по квартире дал мне телефон родственников Томасо в Техасе. Они мне сказали, что он вернулся сюда и снова решил попробовать стать актером. Этот адрес дал мне его агент.
О Пэт Кайл я без ее разрешения упоминать не хотел.
— Вы с ним разговаривали?
— Я приехал, когда он уже был мертв. А почему вы с Марксом здесь? Я думал, дело закрыто.
— С чего вы решили, что бедняга имел какое-то отношение к делу?
Я пристально на нее посмотрел, но по выражению лица ничего прочитать не смог.
— Потому что вы с Кримменсом его искали, а теперь он мертв. Потому что он был главным свидетелем в деле Беннет и мы уже не сможем ничего у него узнать.
— Вы видели, что написано на стене? Судя по всему, это была любовная ссора. Вы входили в квартиру?
— Вы что, издеваетесь? Мы искали этого человека неделю, он мертв, и вы считаете, что это любовная ссора?
— Вы туда входили или нет?
— Нет. Я заглянул в дверь и понял, что он мертв. — Если бы я признался, что входил, она бы имела полное право меня задержать.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Возможно, это сделал тот, кто убил семерых женщин. А что с Айви Казик? Вы отыскали мужчину, которого она видела, когда приходила к Берду?
Бастилла поджала губы и покачала головой — будто бы с сожалением. А потом отступила и кивнула Кримменсу. Он поманил меня пальцем — мол, выходи из машины.
— Идемте.
Кримменс развернул меня лицом к машине.
— Встаньте как положено.
— Что это вы делаете, черт подери?
— Хотим убедиться, что вы ничего не взяли с места преступления, — сказала Бастилла. — Если вы откажетесь сотрудничать, вас арестуют за незаконное проникновение в жилище и по подозрению в убийстве.
Кримменс обшарил мои карманы, мои бумажник и мобильник выложил на капот машины. Блокнот он тоже забрал. Пока Кримменс меня обыскивал, Бастилла полезла на заднее сиденье, где только что сидел я. Интересно, что она там искала?
— Проверь его носки и ботинки.
Маркс и Мансон вернулись и стояли рядом, пока Кримменс меня обыскивал. Затем они втроем о чем-то посовещались, Мансон пошел к своей машине, позвонил по мобильному. Кримменс закончил, и Маркс с Бастиллой обернулись к нам.
— Босс, он чист.
— Оставьте нас. Когда я закончу — он ваш.
Кримменс и Бастилла отошли к машине детективов.
— Так вот как ваше дело закрыто, Маркс, — сказал я.
Маркс, поджав губы, рассматривал меня.
— Вам должно быть стыдно, Коул, — процедил он.
— За то, что я делаю вашу работу?
— За то, что вы нарушили даже тот покой, который удалось обрести семье Репко. В какую игру вы играете? Хотите заработать гонорарчик, рассчитываете, что родственники погибших вас наймут?
— Я пытаюсь набрать голоса и баллотироваться на должность. Мне нужны деньги, чтобы нанять «Левередж». Вы их рекомендуете?
— Полегче, Коул, — сказала Бастилла.
— Маркс, я отлично знаю, что вы с ними работаете. Это они вам посоветовали закрыть дело Берда? Чтобы была возможность сообщить радостное известие?
Маркс густо покраснел:
— Вы хам и мерзавец!
— А семье Репко известно, что вы вмешались в расследование по делу их дочери, чтобы защитить тех, кому вы обязаны?
— Садитесь в машину, Коул, — велела Бастилла.
Маркс вернулся к Мансону, Бастилла пошла за ним. Около машин начальства они посовещались, и Мансон уехал. Бастилла села в машину к Марксу, и они тоже уехали. Меня держали на заднем сиденье у Джарди почти два часа, сначала Кримменс с напарником, потом то один, то другой, потом вместе. Они расспрашивали меня про Томасо, про все, что я увидел на месте преступления. Я рассказал, что проверил, не были ли вскрыты двери и окна — понимал, что они найдут мои отпечатки пальцев, но отказался признать, что входил в помещение. Про все остальное я не врал. Вопросы были уместные — их задали бы каждому, кто оказался на месте преступления. Подошел криминалист, взял у меня отпечатки пальцев. Мы пошли по третьему кругу, и тут Кримменсу позвонили на мобильный. Он выслушал звонившего и сказал:
— Разумеется, шеф. Мы все еще его допрашиваем. — Он послушал еще и протянул трубку мне. — Это Маркс.
Я взял аппарат.
— Слушайте меня внимательно, Коул, — сказал Маркс. — Лейтенант Пойтрас сказал, что вы с ним друзья. Насколько я понял, вы — крестный одного из его детей.
У меня это вызвало раздражение и почему-то страх.
— Это вас не касается, Маркс!
— Я дал лейтенанту приказ опечатать дом Берда и не отвечать ни на какие вопросы по делу. Однако вы, штатский, оказались на месте преступления, причем в сопровождении лейтенанта, что было прямым нарушением моего приказа, да еще на глазах у свидетелей. Вы меня слышите?
Я почувствовал железный привкус во рту.
— Слышу…
— Я мог бы доложить о поведении Пойтраса в комиссию по административным наказаниям. И это положило бы конец его карьере.
— Чего вы добиваетесь, Маркс?
— Держитесь подальше от Репко. Держитесь подальше от порядочных людей из «Левередж» и от моего дела. Вы меня поняли?
— Да.
— Передайте трубку Кримменсу.
У меня в животе была пустота, словно я не ел несколько дней и вообще больше никогда есть не буду. Кримменс выслушал последние указания и отключил аппарат.
— Выходите, Коул. Он сказал, что вы можете быть свободны.
Спускались сумерки. Я ехал с места преступления. Угрожая Лу Пойтрасу, Маркс пошел на огромный риск. На такой риск люди идут только в отчаянном положении, а это значило, что Маркс скрывает что-то важное. Если он хочет, чтобы я держался подальше, мне нужно быть как можно ближе.
На бульваре Вентура я заехал на заправку, позвонил Джо Пайку и адвокату Абботу Монтойа. Рабочий день закончился, но я знал, что мистер Монтойа ответит.
— Как дела, сынок? Рад тебя слышать, — ласково приветствовал меня он.
Аббот Монтойа был благовоспитанным семидесятилетним джентльменом. Но благовоспитанным он был не всегда, и в старые времена никто не назвал бы его джентльменом. Мистер Монтойа состоял в одной лос-анджелесской банде — на пару со своим приятелем Фрэнком Гарсиа. Но им удалось порвать с прошлым. Аббот Монтойа окончил юридический факультет Калифорнийского университета, а Фрэнк Гарсиа создал торговую империю, которая стоила миллиард долларов. Фрэнку принадлежал Генри Малденадо, член городского совета. Наверное, не только он.