– Что ж, – отважился сочувственно сказать я, помогая ему сесть после того, как он как-то здорово упал, – тебе сейчас туго приходится, но, по крайней мере, тащить тебя нам еще не надо…
– Туго! – согласился он, держась за больную руку. – Ах, черт, могло бы быть в сто раз хуже. – Он оглянулся назад, на склон, на минуту прислушался, потом покачал головой. – Должно было быть хуже, если разобраться.
– Жаждешь наказания, так, что ли?
– Проклятие, нет, конечно! Мы очень легко отделались, вот и все. Даже слишком. Сколько Волков они натравили на нас прошлой ночью – полторы сотни? Не больше. О'кей, тогда остается еще больше половины из тех, что были на борту, и неизвестно, где они. Где они были, когда кончилась заваруха?
Я стал помогать ему встать:
– Так это тебе не дает покоя? Наверняка прикрывали тропу. Лежали в засаде. Они не ожидали, что мы потащимся через лес – я сам этого не ожидал, сказать откровенно. Если нам не изменяет удача, они все еще бродят там, наверху…
– Да, если нам не изменит удача! – мрачно отозвалась снизу Молл. – Но с наступлением ночи все может измениться. Довольно медлить, это не подобает мужчине!
– Он же стоять не может! – сердито заявил я, но Джип оттолкнул меня и, шатаясь, поднялся на ноги.
– Она права. По мне, так я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не ступлю прямо на палубу старушки «Непокорной»!
С его словами все мои тревоги проснулись:
– Да… а что потом?
– Потом? – При этой мысли Джип приободрился. – Дом и красавица, и долой огромную тяжесть с твоей души – в основном, в золоте!
– Видит Бог, вы все это честно заработали! Только вот как же я?
Он бросил на меня взгляд, хотел ответить шуткой, но потом явно передумал.
– О'кей, ну и что же ты?
– Ты сказал, Клэр… не будет помнить в действительности о том, что произошло. А как же я? Я тоже просто все забуду?
Джип проковылял мимо меня вниз по грязному склону, в удушливо-ароматные заросли гибискуса впереди.
– Все зависит… – бросил он через плечо, поймал здоровой рукой ветку и стал неуверенно пробираться вниз.
– От чего? – Скользя вслед за ним, я снова повторил свой вопрос. – Джип, я хочу знать! Это важно для меня, черт возьми!
– Стив, – выговорил он сквозь стиснутые зубы, – это не так просто… если бы я мог сказать… я бы сказал… о'кей?
Наши башмаки оступались и скользили, раня яркие цветы гибискуса, и цветы истекали блестящим черным соком, капавшим на землю. Я больше ни о чем не спрашивал.
Я увидел, как внизу, среди деревьев матросы, шедшие впереди, пустились бежать, и Молл ничего не сделала, чтобы их задержать, а только остановилась и нетерпеливо помахала нам, чтобы шли быстрее. Клэр, оскальзываясь, вернулась, чтобы помочь нам, и длинный низкий луч заходящего солнца блеснул на ее голых ногах и зажег огненные самоцветы в ее волосах. Вместе с другими отставшими мы, спотыкаясь, ступили в высокую траву, шелестевшую на легком ветру. Сквозь последнюю завесу деревьев я увидел серо-голубое шампанское океана и край солнца, сверкавший последним яростным светом на фоне душивших его туч.
Море на мгновение засверкало цветом свежей крови; свет потускнел. Мы вышли на берег в первой вспышке розовых островных сумерек. Там стояли корабли – в одной-двух милях от берега, в уединенном рукаве бухты. По спокойной воде пробегала легкая рябь, как дыхание, затуманивающее зеркало. А на берегу стояли лодки, и их вид подстегнул даже раненых, и они, забыв о боли, заспешили к лодкам, стремясь поскорее уйти даже из тени этого леса. К ним с готовностью и нервным нетерпением протянулись руки помощи, люди оглядывались назад, на линию деревьев, в то время, как колонна отставших неровно тянулась по берегу. Мы еще не были под прикрытием пушек «Непокорной» и дергались, как котята, при каждом шорохе. По рядам хриплым шепотом отдавались приказы. Пистолеты щелкнули – курки были взведены, мечи вынуты из ножен, и любая взлетающая вверх птичка рисковала сразу десятком смертей, хотя, к счастью, никто не оказался настолько глуп, чтобы стрелять. Подойдя на достаточно близкое расстояние мы лихорадочно замахали руками кораблю – мы не решались позвать громко – и получили лаконичный отклик. Он показался нам первым ощутимым звеном, связывавшим нас с безопасностью, каким бы слабым ни было это звено, – ниточкой, за которую цепляется человеческая жизнь. Мы все почувствовали, как наше настроение поднялось и подпрыгнуло, как лодки, ожившие под нашими руками, когда мы потащили их в легкий прибой.