В этот момент она увидела вспышку. Она длилась лишь долю секунды, однако этого хватило, чтобы увидеть ярко-синее небо, сереющую степь и нависшее над головой солнце. Громкий, но мелодичный звук повис в воздухе, заставляя Сирокко резко опуститься на колени. Её голова гудела и раскалывалась на сотни кусочков, но память снова и снова возвращала её в этот миг. Чувство, которое она испытывала, было чем-то очень сильным, но бесконечно пугающим. Таким, что от одного упоминания о нем у Сирокко по телу прошёл ледяной озноб. Смесь грозного величия и безграничной пустоты — словно она знала, что лучшая, но при этом оставалась к этому равнодушна.
Сирокко дернула головой, отгоняя непрошеные мысли. Это странно, но последнее время ей стали сниться подобные сны — лишь обрывки, тонущие в тумане забвения. Были разные образы, которые выделялись и оставались в памяти, но и они постепенно забывались. Сирокко вздохнула и медленно поднялась с пола, боясь упасть. Убийства, сны, Дейтерий — это, возможно, как-то связано. Порыв ветра, перестукивание веток, тихий вздох… Тихий вздох.
Она развернулась вовремя, успев пригнуться и подсечь противника под колени. Нож просвистел прямо у неё над головой, а потом — в хаотичном порядке, когда человек пытался восстановить равновесие.
Нападавший все-таки упал, но тут же вскочил на ноги и в угрожающей позе встал напротив Сирокко. Она молниеносно ударила вверх, целясь в лицо противника, а второй рукой — на секунду позже — вниз, в живот. Фигура успела отразить верхнюю атаку, однако удар вторым кулаком заставил её скорчиться от боли. Сирокко тут же зашла за спину врага, сняла с себя тканевый пояс и перевязала его руки. Три года изнуряющих занятий в тренировочном зале дали свои плоды. Содалит учил её всему тому, чего она так боялась: отсутствию сострадания и холодной жестокости. Каждое занятие сводилось к одному — если будешь чувствовать эмпатию к противнику, то проиграешь.
— Что здесь… происходит? — Дейтерий застыл возле стеклянных дверей, ведущих на лестницу. Цветущие лозы, оплетающие резьбу, ещё качались.
— А, этот… наёмник, что ли? На меня напал, — ответила Сирокко, затягивая узел за узлом.
— Ты в порядке? — обеспокоено спросил Дейтерий, однако через секунду улыбнулся.
Он не хотел обижать Сирокко, ведь не сомневался, что она может сама за себя постоять. За то время, которые они не виделись, она заметно изменилась. Стала лучше контролировать себя и свои импульсивные порывы, что позволило ей видеть ситуацию полнее и шире.
— Да, все хорошо, — кивнула Сирокко, рассматривая лицо нападавшего под слабыми лучами луны. — Я не знаю его. Скорее всего, что наёмник.
— Ты уверена, что знаешь всех людей, служащих в этом доме? — уточнил Дейтерий.
— Не уверена. Я мало времени проводила со слугами и почти с ними не общалась.
Сирокко подняла голову и задумчиво посмотрела на Дейтерия. Может ли она полностью довериться ему? Кто-то один должен остаться с наемником, а кто-то — позвать стражников.
— Я побуду здесь, — словно прочитал её мысли Дейтерий. — Не хочу, чтобы ты оставалась наедине с этим убийцей. А ты найди стражников.
Сирокко кивнула и вышла из комнаты. Она не спешила: здесь могли прятаться сообщники наемника. Важно обращать внимание на каждый шорох, каждый вздох ночного дома. Валлаго знает, что она все поняла. Теперь в опасности все, с кем она общалась: Эблис, Дейтерий, Латимерия и даже детектив. Наверное, даже лучше, что Пуансеттию забрали в тюрьму — там она будет в безопасности, а потом Сирокко продумает, как вытащить подругу из беды.
Пока ничего плохого не случилось, нужно скорее уходить из дома. Лучше всего ночью, чтобы завтра утром её следа здесь не было. Ситуация начинает принимать серьезный оборот, и под удар попадают близкие ей люди. Как быстро Валлаго сможет убить её в своём доме? При желании — за пару часов.
Стараясь не погружаться в размышления, чтобы в случае опасности быстро отреагировать, Сирокко спускалась по лестнице, постепенно ускоряясь. В пустынном здании было мало стражников, и все они находились на первом и втором этаже.
Сирокко вышла в темный холл и остановилась. В коридоре всегда горели лампы, но теперь каменный короб освещал лишь луч луны, просачивающийся сквозь витражное окно. Все это кричало об опасности, нависшей над головой Сирокко. Она вздохнула, унимая готовую начаться дрожь. Сейчас не время для слабости; нужно как можно скорее найти людей.
Внимание Сирокко привлекло большое темное пятно, застывшее у противоположной стены. Его было почти не заметно на фоне окружающей темноты, но общие очертания не оставляли сомнений.
— Что за проклятие? — процедила Сирокко, подходя ближе. Мрак витал вокруг, не позволяя увидеть дальше вытянутой руки. Она опустилась на колени, до рези а глазах напрягая зрение.
Она внимательно всмотрелась в лицо человека — это был детектив. Пахло чем-то приторно кислым. Когда глаза Сирокко привыкли к мраку, она увидела, что рубаха на мужчине потемнела.
Осознание того, что Дейтерий остался один на один с человеком, который только что убил детектива, привело Сирокко в ужас. Её руки вдруг медленно затряслись, а твёрдый пол начал неторопливо уплывать из-под ног. Что, если она слишком слабо затянула узлы? Что, если наемник профессионал и сможет убить Дейтерия без рук? Что, если…
Сирокко резко встала и опрометью бросилась в сторону винтовой лестницы, ведущей в оранжерею. Она распахнула двери, ведущие в сад, когда врезалась в чью-то широкую грудь. Тень шагнула вперёд, хватая Сирокко за руку.
Глава 32
Сирокко со всей силы ударила кулаком по внутренней стороне локтя, чтобы нападающий рефлекторно отпустил её руку. Мужчина зашипел от боли и тут же отпрянул.
— Это я, я, не бей! — взмолился Дейтерий, выходя под лунные лучи.
— Ты меня напугал, — Сирокко сама не поняла, как оказалась в объятиях Дейтерия. — Там, внизу… Там убили детектива. Это был тот наёмник. Я боялась, что он может убить и тебя.
— Как же он мог убить меня? — парень мягко обнял её и крепче прижал к себе. — Ты хорошо его связала.
Сирокко уткнулась лицом в плечо Дейтерия, вдыхая его тёплый родной запах. Тревоги ушли, растворились, исчезли. Во всем мире остались только они двое — мир существует для них, ради их счастья. Сирокко подняла голову и посмотрела прямо в темные глаза Дейтерия — несмотря на небольшую разницу в росте, он казался ей высоким и взрослым, одновременно и стеной, за которой можно спрятаться, и легким пером, с которым хочется лететь по свету.
Дейтерий наклонился и поцеловал её. Сирокко обняла его за шею, притягивая к себе и не желая отпускать. Она задыхалась от любви, от новых чувств, поселившихся в её душе.
Ветер отдалился, наблюдая за влюблёнными. Он бы хотел спеть Сирокко все песни, что знал, если бы был свободен. Он бы ревновал её ко всем вокруг, если бы был жив.
Но он был рабом, мертвым рабом, обреченным на вечность. И господин его был рабом. И господин его господина. И даже Господин Всего Сущего, владыка всего живого и мертвого, всех Пространств, что есть в бесконечности, был рабом.
Дейтерий медленно отстранился и с нежностью посмотрел на Сирокко. Она улыбнулась и тоже отступила назад.
— Нам пора, — прошептала она. — Нужно уходить.
Дейтерий кивнул и, пропустив Сирокко вперёд, спустился следом за ней по лестнице. На секунду задержав взгляд на темной фигуре, лежащей в коридоре, он отвернулся и тихо пошёл следом за спутницей.
Сирокко, словно тень, летела по коридору. Нужно разбудить Эблис, взять самое необходимое и уходить. Главное, чтобы никто их не заметил. Слегка замедлившись у дверей комнаты Куросио, она с тоской вспомнила своего маленького воспитанника. В веренице последних событий она совсем забыла о нем, и теперь об этом сожалеет. Как же он будет жить? С таким отцом… Это было настолько неправильно, что у Сирокко защемило сердце.
— Скажи, а после смерти родителей кому ребёнок достаётся? — не оборачиваясь, спросила она.
— Это решает суд, — ответил Дейтерий, видимо, понимая, к чему она клонит. — Но обычно отдают родственникам матери или дядям и тетям. У Валлаго нет братьев и сестёр, так что если он умрет, Куросио станет жить с семьей Латимерии.