Зачем стараться, если исход один? Вода укачивала, успокаивала. Зачем идти вперёд, если путь однажды закончится? Течение подхватывало Сирокко, утягивало в свои цепкие объятия. Есть ли смысл бороться, если однажды все равно проиграешь? Синий густел, чернел, даже крошечный солнечный диск померк под его натиском. Есть дороги, что никому не под силу пройти. Внизу так спокойно, так тихо; смерть подкрадывается совсем незаметно. Вот она протянула вперёд свою холодную, покрытую полусгнившими останками мяса руку, коснулась замшелыми пальцами нежной кожи Сирокко… Ещё мгновение — и утопленница в ужасе отдернулась, вдруг осознавая своё положение. Увы, слишком поздно: грудь полыхала огнём, а от спасительного глотка воздуха её отделяют десятки метров воды.
Жуткий скелет, покрытый разодранным чёрным плащом, медленно переместился следом, безмолвно взирая пустыми глазницами на свою жертву. Сирокко лихорадочно дернула руками, отплывая подальше; в глазах уже темнело, мысли путались, цепляясь одна за другую. Неужели она умрет здесь и сейчас, так глупо и бесславно? Ещё несколько секунд, и она навсегда потеряет сознание… Смерть неотступно следовала за Сирокко, грозясь настигнуть её в следующее мгновение, и тогда девушка приняла отчаянное решение — плыть вверх до тех пор, пока сможет. Будет глупо оставаться на месте, не пытаясь выплыть, даже если это заведомо пустое занятие. Хотя бы создастся видимость движение, пусть она умрет не в отчаянном оцепенении, а на пути к своей цели.
Слабыми гребками Сирокко начала приближаться к поверхности, не оборачиваясь и ни о чем не думая. У неё была одна цель — вперёд, вперёд, вперёд. Ни страха, ни размышлений — только вперёд. Несмотря на темнеющее сознание и невыносимый огонь в легких, синий цвет постепенно светлел, превращаясь в нежно-голубой. Ещё два гребка, и Сирокко уже лихорадочно вдыхала свежий, наполненный солоноватым запахом воздух. Ей казалось, что она разучилась дышать — все тело болело, каждая мышца была напряжена и не желала расслабляться. Только теперь Сирокко настиг ужас пережитого: жуткий скелет, тянущийся к ней, вновь и вновь поднимался перед глазами, и Сирокко в истерике посмотрела вниз — Смерть исчезла, не оставив после себя и следа. Только теперь она заметила Араана, спокойно сидевшего на водной глади неподалёку.
— Ты… ты, — возмущённо начала она, но не нашла слов, лишь лихорадочно дышала, боясь вновь потерять эту способность. — Я чуть не утонула!
— Не утонула же, — пожал плечами тот. — Молодец. Ты превзошла мои ожидания. Как тогда с медведем, стоит отдать тебе должное.
Сирокко в изумлении смотрела на учителя, который спокойно поднялся на ноги, словно ничего и не произошло. Она даже не знала, что её удивляет больше — его равнодушие, внезапное замечание про медведя или способность ходить по воде. Если бы он хотел убить её, то давно уже сделал бы это; тем более — зачем? Может быть, это было какое-то испытание…
— Ты все видел! — поняла Сирокко, пытаясь, как и Араан, встать на воду. В нынешней ситуации эта способность все же удивляла её меньше всего и воспринималась как само собой разумеющаяся.
— Смерть? Видел, — кивнул он, во второй раз за ночь подавая руку Сирокко. — Но тебе нечего бояться. Пока она не стала молодой и красивой, ты не умрешь.
— Как это? — Сирокко, проигнорировав руку, поднялась сама и на слабых ногах сделала шаг вперёд.
— Поймёшь… Позже, — ответил Араан, загадочно улыбаясь. — А теперь все-таки давай потанцуем.
Глава 40
Сирокко с трудом открыла глаза, но вновь провалилась в тяжелый сон. Она вернулась в комнату уже после рассвета, и теперь у неё не хватало сил даже на то, чтобы принять сидячее положение, но кто-то продолжал настойчиво трясти её за плечо, возвращая в реальность.
— Скоро начнётся наступление, — Дейтерий ни на секунду не оставлял попытки разбудить подругу. — Уже почти вечер, а ты ещё спишь!
— Иду, — пробормотала Сирокко, лениво отмахиваясь от возлюбленного. — Ещё пять минуточек…
— Дореми сказал, что это срочно, — вздохнул Дейтерий. Он с самого начала невзлюбил этого самовлюбленного мятежника и не разделял восторженности Сирокко. Что же теперь заставило его упоминать имя Дореми как козырь?
Вопреки предположению Дейтерия, спящая даже не шелохнулась, словно не слышала его. Это было странно; Сирокко явно прониклась симпатией к предводителю восстания, но теперь показывала полное равнодушие. В этом была доля истины — она не боялась Дореми, поэтому с лёгкостью позволяла себе такие вольности.
— У меня есть для тебя подарок, — выложил последний козырь Дейтерий и был приятно удивлён, когда Сирокко быстро открыла глаза и приподнялась на кровати.
— Какой подарок? — с улыбкой спросила она, убирая за ухо выбившуюся прядь спутанных волос.
Сейчас она была похожа на милую девочку, чей образ саднил в сердце Дейтерия уже четвертый год. Но это оказалась лишь видимость — Сирокко изменилась полностью и бесповоротно. Манера речи, внешность, взгляды — уже ничего не напоминало того ребёнка, который среди ночи покинул родной дом. Лишь сияющие золотистые глаза остались прежними — казалось, что внутри каждого из них светится маленькое яркое солнце.
Дейтерий опустил руку в карман брюк и достал оттуда небольшую довольно помятую серо-коричневую коробку. Она не была похожа на те, в которых дарят украшения благородным леди — да и роскошь была бы лишней в лагере мятежников.
— Знаю, что ты не носишь украшения, — тепло улыбнулся Дейтерий и протянул подарок возлюбленной. — Но это в честь нашего примирения.
Сирокко аккуратно взяла коробку в руки, словно это была хрустальная ваза. Только такие подарки, сделанные от чистого сердца, могли что-то для неё значить. Во время службы в доме Атту Сирокко постоянно получала в подарок от Нимфеи всевозможные украшения: кольца, браслеты и колье, но носила их лишь из-за уважения к госпоже. Все они казались её ветреной душе оковами, которые надевают на заключённого. И какая разница, что они были украшены цветными камнями — та же железка.
Сирокко быстро сняла крышку и с интересом взяла в руки кулон с красным камнем, подвешенный на обычном шнурке. Камень был размером с ноготь на её мизинце, прозрачный и неправильной формы, словно не был подвержен обработке.
— Это огненный опал, — сообщил Дейтерий, пододвигаясь ближе. — Один из самых сильных магических камней. Он может уберечь от отрицательных проявлений стихии и помогает раскрыть скрытые таланты… А ещё это — символ истинной любви.
— Красивый, — Сирокко, внимательно осмотрев камень со всех сторон, надела его на шею. — Спасибо.
Потом она быстро вскочила с кровати и подбежала к Дейтерию. Даже если бы очень хотела, не могла сказать о своих чувствах — о том, что она скучает, что его так не хватает. Не могла сказать о своей любви, хотя любила безумно: ей казалось, что сильные чувства не могут принести ничего, кроме разочарования. И наверняка разочарован будет Дейтерий, когда Сирокко откажется от всего ради Сферы Стихий. Но девушка сейчас не думала об этом; она решила, что думать она будет лишь тогда, когда придёт время делать выбор. Это как нельзя наслаждаться жизнью, если осознавать, что однажды умрешь…
Сирокко коснулась его серо-коричневых волос, зачарованно следя за игрой бликов заходящего солнца. Мягкие кудри отливали золотом, сладким цветочным мёдом. Однажды она забудет о своих чувствах, чтобы иметь больше. Может быть, он последует за ней — тогда у них есть шанс на светлое будущее. Мысленно улыбнувшись своим размышлениям, она обвила руками шею Дейтерия и нежно поцеловала его, стараясь забыть обо всем, что тревожило её. Рядом с ним было так спокойно, что все печали оставались позади, растворяясь в голубом тумане. Дейтерий медленно, как будто нерешительно, обнял её за плечи, притягивая ближе к себе.
Ссора забылась, и вновь вернулись воспоминания о холодных ночах, которые они проводили вместе. Сирокко думала о чувстве, которое сжигало её — оно было сильнее всех, которые она испытывала раньше.