Первые взрывы заставили Сирокко вздрогнуть. Сердце пустилось вскачь, порывы ветра стали быстрее. Камни посыпались со светло-серой стены, кривые змейки трещин поползли вниз. Стена разрушалась на глазах, оседая вниз грязным облаком пыли. Скосив глаза влево, Сирокко заметила группу из пятнадцати или двадцати человек, которые сосредоточенно смотрели на стену. По их шоколадным волосам и крепким фигурам она поняла, что это люди Земли — сейчас они заставляли свою стихию уничтожить стену.
Неужели король не собирается давать отпор? Сирокко крепче сжала лежащий в руке хопеш. Она была готова к битве, которая вот-вот должна была начаться, но Дореми все так же стоял и смотрел на разгоравшийся бой.
— Почему… почему король не атакует? — спросила Сирокко, не отрывая взгляда от стены. — У него разве нет оружия?
— Король сейчас немного занят, — протянул Дореми и хищно улыбнулся. — Он вдруг обнаружил, что змея ближе, чем кажется на первый взгляд…
— Мирро? — спросила она, вспоминая, что за все пребывание в лагере мятежников видела его лишь один или два раза.
— Разваливает стену изнутри, — самодовольно ответил Дореми.
Стена уже практически полностью осела вниз, превратившись в груду серых обломков. Проход для армии был открыт, но первые ряды почему-то замерли, не сделав ни шага. В следующую секунду они, подкошенные неведомой силой, упали на землю и больше не поднимались.
— Начинаем! — чуть повысив голос, сообщил Дореми.
Он словно ожил, снимая равнодушную ледяную маску. Повернувшись к Сирокко, он поманил её рукой и исчез в сбившихся рядах воинов. Ей ничего не оставалось, кроме как следовать за ним — это оказалось довольно сложной задачей, учитывая, что Дореми не выделялся высоким ростом и необычной одеждой, поэтому найти бегущего его среди десятков других людей было почти нереально. Тем не менее, Сирокко быстро догадалась, что он устремился к разрушенной стене — время от времени ей удавалось взглядом выхватить его силуэт из толпы.
Ловко огибая воинов, Сирокко быстро догнала предводителя. Дореми крепко схватил её за руку и притянул к себе.
— Как только я начну петь, ты сразу же начинай танцевать, — выкрикнул он, пытаясь перекричать шум завязывающегося боя. — Видишь, король выставил магов. Они создали купол, который блокирует звуки извне, этому я не смогу победить их голосом. Как жаль, что они не знают о моем козыре в рукаве…
Сирокко проследила за взглядом Дореми и заметила семь фигур в темных плащах. Они резко отличались от вышедших на защиту короля гвардейцев, которые были облачены в бело-золотистую форму. Каждый совершал плавные движения руками, и вскоре Сирокко заметила слегка мерцающую перламутрово-прозрачную пленку на том месте, где ещё совсем недавно стояла величественная стена. Мятежники, касаясь её, тут же отлетали назад — новая, теперь уже магическая стена непробиваемым куполом накрыла дворец.
Гвардейцы постепенно заполнили весь внутренний двор Королевского сада, и от их сияющих в лучах заходящего солнца доспехов резало глаза. Тем временем в рядах мятежников восстановился строй — воины справились с первой волной паники и плечом к плечу готовились начать штурм. Не обращая внимания на павшие ряды своих товарищей, они продолжали выполнять приказ командира. Сирокко не видела тел, но знала, что почти треть войска погибла — от магов, которые продолжали колдовать. Каждую секунду все новые и новые ряды падали на землю, открывая врагу следующие. Сирокко не думала об этом — сейчас все её мысли были заняты вновь исчезнувшим Дореми и его планами, которые она не смела нарушить. Внезапно вокруг неё образовалось пространство, не занятое людьми — это было странно, словно вдруг посреди битвы разорвалась бомба с вакуумом.
Рядом мелькнул легкий силуэт — это был мальчик лет тринадцати, со светлыми, отливающими голубым волосами. Он прошептал несколько слов, и пустующее пространство вокруг Сирокко вновь расширилось — тогда она поняла, что это очередной посланник Дореми, человек Воздуха.
— Мятежники! — крик Дореми облетел всю площадь и разом замершие ряды. — Сейчас все должны закрыть глаза. Каждый, кто откроет глаза во время моей песни непременно умрет! А теперь ложитесь на землю и не вставайте до тех пор, пока я вам не разрешу.
Сирокко успела подумать лишь о том, что Дейтерий окажется благоразумным и не станет глупо рисковать, нарушая запрет Дореми.
Нескончаемые ряды воинов вокруг неё разом упали на землю. Первые слова незнакомой песни коснулись слуха Сирокко, и она закрыла глаза, пытаясь поймать темп мелодии.
Она не знала этого языка — он был красив и звучен, но от каждого слова веяло смертельным холодом, завыванием могильного ветра. Сирокко отбросила сомнения, освободила голову от мыслей. Музыка напомнила о тянущей пустоте, холоде ночи и темноте одиночества. Непрошеные обжигающие слезы покатились по её щекам, и вместе с ними из груди поднималась рокочущая волна.
Слова песни складывались сами собой, и их значение оседало в сознании Сирокко.
Словно во сне, она плавно начала танец. Тягучие шаги и нежные движения рук сплетались в липкую сеть страха и отчаяния, которые испытывали заворожённые гвардейцы. Они уже не могли вырваться из плена затягивающего танца Сирокко, и им оставалось лишь безвольно следить за мягкими, переходящими в рваные, движениями Сирокко. Сейчас она была похожа на безвольную куклу, которой управляют невидимые ниточки — смертельно опасный, но неотразимый танец.
Слезы душили Сирокко. Но она знала, на что шла — знали и они. Иначе было не победить. Она не была виновата в их смерти. Если бы не она, их все равно убил бы кто-то другой, но тогда потеряли бы свои жизни и её товарищи. Хотя она была незнакома почти со всеми, все равно прониклась к ним симпатией — ведь они были на одной стороне, а значит, должны помогать друг другу. Это правильно. Пусть гвардейцам помогает тот, кто будет воевать за них…
Песня смолкла, и Сирокко сделала последнее движение. Она дернулась, словно старый, умирающий механизм и медленно открыла глаза. Две сотни гвардейцев, не сговариваясь, взяли собственные мечи обратным хватом и вонзили в свои животы.
На белом снегу распустились кроваво-красные цветы. Как солнце, догоревшее где-то на горизонте. Как десятки рядов павших мятежников. В смертельном безмолвии выжившие неторопливо поднимались с земли: они испуганно переводили взгляд с Сирокко на убивших себя гвардейцев, пока осознание не приходило.
Но Сирокко не отрывала глаз от убитых её танцем людей. Не потому, что ей было их жаль — просто она даже не догадывалась о такой способности танца.
— Это было потрясающе, — сзади раздался тихий голос Дореми. — Давайте войдём во дворец.
Глава 42
Пронизывающий ветер гулял среди высоких холмов. Городские дома остались далеко за спиной, и перед Сирокко расстилалась покрытая снегом долина.
Пальцы рук совсем замёрзли. Сирокко казалось, что в них вонзают тысячи маленьких ледяных иголок — зима уже подходила к концу, но холода не отступали. Горячий ветер кружил вокруг, не приближаясь: уже два месяца Сирокко не позволяла ему касаться её кожи. Сразу после взятия дворца и казни короля она покинула общество мятежников, предпочитая затеряться в толпе горожан вместе с Дейтерием. Дореми не держал их, лишь предупредил об опасности: в Церейре все ещё оставалось много приверженцев погибшего короля.
Сирокко сдержала клятву, помогла победить в войне. Теперь она была свободна, и все время уделяла танцу — после обнаружения новых полезных навыков она собиралась полностью изучит свои возможности. Ветер лишь мешал прогрессу, отравляя чистый дар проклятием.
Холод пробирал до костей, дыхание маленьким облачком срывалось с губ и растворялось в воздухе. Полная свобода приводила в ступор. Вот уже два месяца Сирокко могла идти куда угодно, но оставалась в Бригоне.
— Сирокко, — позади раздался мелодичный мужской голос, и она без труда поняла, что к ней пришёл Дореми.