Камешки на площади сначала начали медленно дрожать, потом и вовсе взмыли в воздух, а дрожь перешла на камни побольше. Порывистый ветер, приносящий с собой песок и пыль, быстро превратился в ураган, который где-то за городской стеной увеличивался и уплотнялся. А там, на горизонте, медленно поднималась медно-красная волна, неотвратимо поднимавшаяся все выше и выше и закрывавшая собой палящее пустынное солнце. Испуганные вопли сотен людей смолкли, когда огромная песчаная буря одеялом накрыла город.
Глава 45
Кап. Кап. Кап.
Сирокко неспешно открыла глаза.
Кап.
Ей приснился дурной сон.
Кап.
Сейчас она разбудит Дейтерия, и он успокоит её.
Кап.
И они смогут уйти далеко-далеко, за леса и моря.
Кап.
По щеке сбежала слеза. Потом ещё одна и ещё. Она никогда не лгала сама себе. Не умела и не хотела. Боялась запутаться в собственных грезах.
Пещера, в которой очнулась Сирокко, была просторной. Камни охлаждали разгоряченное тело, укачивали, успокаивали. Ветер кружился рядом, но не приближался. Сирокко непроизвольно протянула к груди правую руку: где-то там, за солнечным сплетением, нестерпимо болело. Кровь разносила эту боль по телу, испепеляла. Так же, как когда-то испепеляла страсть.
Сирокко приподнялась на локтях и привычным жестом заправила волосы за ухо. Голова была тяжелой, словно налитой чугуном; мысли двигались медленно. Сирокко понимала, что оставаться на месте нельзя. В любой момент могли прийти обитатели этих мест, и она будет перед ними беззащитна.
Неловко поднявшись на непослушные ноги, Сирокко прислушалась к своим мыслям. Позади неё чернел проход — выход из этой пещеры. Но впереди стены расширялись, уходили в стороны. Прямо за ними светило яркое солнце, которое кинжалами резало глаза. Тёплый воздух весело играл её волосами, звал за собой в цветущую долину.
Поморщившись, Сирокко направилась за ним. Она всей душой хотела верить его призрачной песне, ведь другого у неё не осталось.
«Растворится боль в дыму
Я не пойму.»
Далекий шепот, похожий на шипение змеи, отразился от сводов пещеры. Он отличался от привычного завывания ветра, тоскливого, но мелодичного. Сирокко застыла и внимательно обвела глазами пещеру. Как она и предполагала, рядом никого не оказалось. Скорее всего, сюда её принёс ветер после того, как она потеряла сознание после уничтожения города Веве. Сильное напряжение после взаимодействия и всепоглощающая боль заставили её окунуться в спасительный омут, который, вероятно, и спас её нормальное психическое состояние. Насколько оно может быть нормальным после произошедшего…
«Тени, холод, ночь и мрак
Как же так?»
Сирокко решила не обращать внимания на странную шипящую песню и продолжила свой нелегкий путь к выходу из пещеры. Шаг, ещё шаг — они давались с трудом, с огромной затратой и без того стремительно тающих сил. Край пещеры был уже близко, когда пол резко ушёл вниз, образуя покатый склон. Не удержав равновесия, Сирокко упала, но в последний момент успела вытянуть вперёд руки. Ладони обожгло огнём, мелкие камешки впились в мягкую кожу. Сирокко даже не поморщилась, почти не заметив этого на фоне полыхающего пожара чувств в душе. Пламя жгло, испепеляло, отравляло чёрным дымом. Оно застилало глаза и вытесняло все мысли.
«Я отсюда не уйду.
Почему?»
Сирокко, словно во сне, посмотрела вниз — там зеленела долина, цвели яркие цветы. Череда горных вершин кольцом окружала ее, а лучи полуденного солнца окрашивали мир в яркие краски. Вдалеке, через три сотни метров чернел вход в другую пещеру — вокруг него возвышались каменные колонны, покрытые вырезанными рисунками. Сирокко знала, что люди Ветра не разбиваются, когда падают с большой высоты, но раньше не хотела проверять это на себе. Теперь ей было все равно; едва ли она сможет почувствовать боль сильнее.
Она подтянулась на локтях ближе к обрыву; в её пустых потухших глазах не промелькнуло и тени страха. Сирокко думала лишь о том, что ей нужно как можно скорее пересечь долину. Зачем — не знала, но чувствовала, что необходимо. Секунда — и она рухнула вниз.
«Отзовись, мой враг.
Его нет… как так?»
Шёпот догнал её в полёте. Секундное чувство, ради которого стоит разбиться. Чувство, когда сердце резко опускается вниз, а страх ледяной сетью сковывает тело.
«Каково это — падать?» Пока Сирокко бежала, опережая ветер, стремясь оставить за спиной все то, что так сильно любила, она не замечала безумной пляски времени. Но когда единственное, что осталось в её силах — лететь вниз, чувствуя, как иглы ветра оставляют на её душе кровавые раны, она готова цепляться за каждое мгновение жизни. Каково это — спиной нестись к собственной смерти и, не зная, сколько осталось до острых камней, провожать взглядом внезапно ставшее недосягаемым нежно-голубое небо? «Но ты можешь лететь — тебе даны два прекрасных крыла.» Только Сирокко может решить, как ими распорядиться. Лишь один величественный взмах, и наточенные каменный пики останутся далеко внизу, а она найдёт покой среди бескрайней синевы.
Но она самозабвенно убила в себе малодушные попытки раскрыть крылья. Красота и сила не родятся без боли. Сирокко безмолвно следила за далеким безмятежным небом, равнодушным ко всему. Сколько чужих трагедий оно видело?
Жесткое приземление выбило воздух из груди Сирокко. Боль, жгучая, очищающая, пронизала её насквозь. «Я не разобьюсь, — сквозь завесу лихорадочного отчаяния подумала она. — Как бы высоко я не летала, я никогда не разобьюсь». Может быть, где-то в глубине души она этого хотела. Может быть, этого хотят все живые — но всепоглощающий страх Вечности заставляет их раз за разом в панике бежать от смерти.
Воздух вновь вернулся в смятые легкие. Сирокко вдыхала его мелкими глотками, медленно прогоняя из тела боль. Теперь та была похожа не на обычную боль от ран и переломов — словом, ничего опасного. Но ни тех, ни других на теле Сирокко не было: её кожа осталась нежной и гладкой, с легким медовым оттенком.
Вновь поднимаясь на дрожащие ноги, Сирокко сделала шаг. Она с трудом сохранила равновесие и распрямила спину. Ещё шаг. Это легко. Просто сосредоточиться на своём пути. Ни о чем не думать. Ни о чем не жалеть.
Образ Дейтерия был похож на смутный туманный силуэт — чем больше она пыталась его вспомнить, тем сильнее забывала. Какого цвета его глаза? Она не помнит…
Шаг. Шаг. Шаг. И вот перед Сирокко уже возвышался вытесанный из горы фасад храма. Его купол равнялся высотой с остальными горными вершинами и имел форму заострённой кверху полусферы. Монументальные колонны с вырезанными на них рисунками и символами, расположенные по две с каждой стороны от входа, едва смогли бы обхватить три человека.
Храм был настолько древним, что Сирокко не решилась размышлять о времени его постройки. Он был возведён в честь Многоликого — бога, покровителя освобождения. Об этом свидетельствовало обилие масок всех форм и размеров, изображённых на колоннах. Вероятно, с его рождением и началась история храма: около двадцати пяти миллионов лет назад.
Сирокко бесстрашно шагнула в тень каменного сооружения, которая с каждым шагом все больше сгущалась. Несколько минут она шла в полной темноте, но вскоре впереди замаячило размытое пятно света. Сделав ещё несколько шагов, Сирокко вынырнула в огромное полутемное пространство храма.
Его своды возвышались на добрые восемьдесят метров. Несмотря на отсутствие окон, храм как будто светился изнутри, в нем не было ни одного темного уголка. На относительно небольшом расстоянии от стен расположились ряды колонн, полностью покрытых чёрными символами, которое, в отличие от уличных, были написаны краской. Сирокко с интересом рассматривала их, склонив голову к плечу. Её взгляд соскользнул дальше, за колонны — покрытые рельефными изображениями стены рассказывали древние легенды о великих героях, ужасных чудовищах и чудесах, происходящих с ними. Рисунки переходили на потолок, сходились в центре.