И сейчас, глядя на пустые стулья в доме у этого спелеологического умника, он тихо произнес:
– Как, куда и где? На эти три вопроса ответ должен быть через час. Я жду у себя.
Он развернулся и, скользнув белыми от ярости глазами на свою команду, быстро вышел из квартиры.
Ремонт покачал головой и пнул ногой стул.
– Какие есть идеи?
– Сами развязались, – лениво предположил парень с рыжими длинными волосами, в очках в тонкой золотой оправе. Он был одет в стиле расслабленного иностранца и имел соответствующую кличку.
– Интурист, ты, как всегда, удивляешь своими способностями, – презрительно глянул на него Ремонт, – хоть иногда в твоей башке мелькает мысль?
Интурист выразительно поднял веревку, валявшуюся на полу и показал, что она разрезана ножом.
– Тебе, гению, надо было проверить, где у него ножи лежат, – хрипло ответил он.
– А как идея, что им кто-то помог? – поинтересовался большеголовый и лобастый парень по имени Жора, явно член сборной по регби. Он покрутил шеей и предложил проверить соседей на всякий пожарный случай.
Ремонт прошелся по кухне, сунул нос в холодильник:
– Жрачка была, теперь нет.
И издевательски произнес:
– Покушали перед уходом. Как думаешь, Интурист?
– С собой захватили: отсидеться надо. – Рыжий сидел на столе, покачивая ногой в кроссовке. Он, видно, привык к подколкам Ремонта и не реагировал на них.
– А что? Простой вариант – самый верный. А уходили как?
– А как насчет соседей-то? – вернулся к своей версии Жора.
– Так чего, они были заперты и дверь закрыта снаружи, я все лично проверил. Костян дежурил во дворе, я сам шефа отвозил и привозил. Соседей, конечно, проверить можно, но у них по одной квартире на этаже. В этом жутком местечке соседи только напротив живут и смотрят на стенку противоположного дома. Тут он резко замолчал и, насвистывая, подошел к окну.
– Сходи-ка, Жора, действительно, побеседуй с соседями. – Взглядом он показал на окна напротив, – а мы пока тут поищем.
Согласно кивнув, Жора застучал ботинками вниз по лестнице. Через пару секунд, раздался сдавленный крик и нецензурные выражения.
Сообщники дружно заржали.
– Не доломай лестницу, Жора! Нам еще спускаться.
И, довольные собственным остроумием, они стали обыскивать квартиру.
Пятнадцать минут из выделенного часа ушло на то, чтобы разгромить Сережкину квартиру. Еще двадцать – на то, чтобы вспомнить про последний этаж и обнаружить ход на крышу.
Жора, на счастье Аркадьевича, никого не нашел и вернулся ни с чем: соседи, оповещенные по тревоге, разбежались кто куда.
Еще после десятиминутного обсуждения команда сошлась на версии, что развязались сами с помощью ножа, ушли по крышам – уже не догнать. Через час они звонили в дорогущую дверь антиквара с готовым докладом.
Лев Григорьевич с большим скепсисом выслушал восстановленную версию событий, но спорить и никого наказывать за плохо связанные руки пока не стал. Потом весомо произнес, что на первые два вопроса он, худо-бедно, ответы получил.
Остался третий: где они сейчас?
– Отдали в разработку в аналитический отдел. Известно, что она училась с ним в одной школе. Завтра, думаю, будет домашний адрес и сотовый телефон.
– Заплатите больше и попросите через два часа, – он отпустил всех жестом.
Лев Григорьевич был в нетерпении.
Очевидно, что она нашла клад. Причем госструктуры не оповещены, иначе он был бы уже в курсе.
Его мысли прыгали:
– Она не может быть связана с черными археологами, это очевидно. Хотя, все бывает. Когда случайно находят клады, сразу всех оповещают. А здесь клад бесценный, и никто не в курсе, – пытался рассуждать он. – Инженер наверняка не знает, он бы мне сказал. Ему известно только про три монеты. Но клад с тремя монетами найти невозможно, это чушь. Значит должно быть что-то еще.
Жадность уже нарисовала картины размером с гробницу Тутанхамона.
Однако, решив, что благоразумнее будет подождать результатов поиска, Лев Григорьевич стал собираться на встречу с покупателем. На сегодня был заказан ужин в ресторане, а он не умел опаздывать.
– Серьезный продавец не может позволить себе опаздывать, – всегда говорила ему бабушка. – Это может позволить себе только очень богатый покупатель, потому что ему придется за это заплатить.
Он был серьезным продавцом и, если покупал, не любил переплачивать. Именно поэтому ровно в восемь вечера он сидел за столиком в отдельном зале для важных персон.