«Выполняя намеченный план нагнетания напряженности, агенты Центрального разведывательного управления попытались нарушить созидательную жизнь в одном из самых миролюбивых социалистических государств Восточной Европы. На этот раз их жертвой стала братская Югославия. Играя на межнациональных противоречиях и временных экономических трудностях, группа агентов ЦРУ, руководимая Ивеном Майклом Таннером, предприняла попытку фашистского переворота в Республике Македония, закончившуюся полным провалом. Тайком переправив через границу тонны оружия, подготовленные Вашингтоном, террористы сумели захватить несколько македонских деревень. Но усилиями местного населения и присланных ему на помощь армейских подразделений вылазка фашистских выродков была подавлена, волна насилия остановлена. И теперь простые люди вновь могут спокойно трудиться на полях и заводах».
Я налил в бокал вина. Похоже, в Балыкезире меня ждал торжественный прием. Англичане, ирландцы, русские, турки, американцы... и, разумеется, таинственная организация, агенты которой выкрали документы.
Вот когда я задумался, а не следовало ли мне остаться дома? Писать диссертации, а не разыскивать золотые клады.
— Может, зря я так восторгаюсь этими программами, — отец Грегор отпил кофе. — Но очень уж они забавные. К примеру, события прошлой ночи в Македонии. Вы заметили, сколь разнятся точки зрения радиостанций? Интересно, какая из них ближе к истине.
Радио давно молчало. Я не мог сосредоточиться на разговоре с отцом Грегором. Мысли мои занимали две проблемы. В Турцию, похоже, попасть невозможно. Также невозможно и выбраться из Турции.
— Я обратил внимание, что и та, и другая радиостанции упомянули одного человека. Но в разных ипостасях. Некоего мистера Таннера.
— Вы правы.
— Смех да и только.
— Я...
Он улыбнулся.
— А может, покончим с этим маскарадом? Если только я не сильно ошибаюсь, а такое возможно, мне представляется, что вы и есть тот самый Ивен Майкл Таннер, которого они упоминали. Это так?
Я промолчал.
Его глаза весело сверкнули.
— Жизнь многообразна, мистер Таннер. Вскоре после войны меня поставили перед выбором. То ли и дальше ездить по свету, то ли вернуться в Софию, можно сказать, уйти на покой. Я выбрал второй путь. Как я и отмечал, многим мое решение показалось странным. Мне вот вспомнилась одна американская песня. О том, как трудно удержать на ферме парней, побывавших во Франции. Есть такая песня?
— Вроде бы.
— Вот и хорошо. Но я принял решение. Причины, полагаю, значения уже не имеют. Будем считать, что руководствовался я инстинктом самосохранения и здоровым прагматизмом. Хотя вы, полагаю, заметили, что жизнь не обходит меня стороной. Друзья обо мне помнят. Еще глоток кофе.
— Если вас это интересует, я сразу заподозрил, кто вы. Мне сказали, что вы — член ВРО, так что я подумал о Македонии. Потом узнал, что вы принимали участие в восстании. И мы говорили по-английски. Я вас проверял, знаете ли. На болгарском вы говорите лучше, чем я на английском. Практически без акцента. А вот по-английски вы говорите с американским акцентом. И я пришел к вполне логичному выводу, что вы — американец. А по ходу радиопередачи наблюдал за вашей реакцией на сообщения о ваших деяниях. Наверное, из меня получился бы неплохой детектив, но вас, насколько я понимаю, сие не интересует. Короче, я знаю, кто вы. Вы действительно направляетесь в Анкару? Или «Свободная Европа» не ошиблась?
— Я направляюсь в маленький городок. Как они и сказали.
— Ага. У вас там есть друзья?
— Нет.
— Вы там никого не знаете?
— Никого.
Он почесал подбородок.
— Как я понимаю, вы едете туда по важному делу.
— Да.
— Могу я задать вам деликатный вопрос?
— Разумеется.
— Вы можете не отвечать на него. Естественно, можете и солгать. Эта поездка в Турцию сулит вам финансовую выгоду?
Я замялся. Он терпеливо ждал. Наконец, я признался, что рассчитываю получить выгоду.
— Речь идет о значительной сумме?
— Более чем.
— Я так и думал. Полагаю, вы предпочтете не называть мне города, в который направляетесь? Почему нет? Оно уже известно всему миру.
— Балыкезир.
— Не слышал о таком. На северо-востоке?
— Да.
Он взял с полки атлас, пролистал, нашел карту Турции, изучающе посмотрел на нее, потом поднял голову, кивнул.
— Балыкезир.
— Совершенно верно.
Отец Грегор поднялся, прошел к окну. Заговорил, стоя ко мне спиной.
— На вашем месте, мистер Таннер, я бы использовал нашу встречу на все сто процентов. Вы, без сомнения, знаете, что я состою в Обществе левой руки. Я могу рассчитывать на помощь других членов Общества. Если у меня возникнет необходимость переправить что-либо в Турцию, они мне помогут. Если вывезти что-то из Турции — помогут и с этим.
Я молча пил кофе. Уже остывший.
— Разумеется, в Обществе подчиняются своим законам. В этом случае мне пришлось бы отдать Левой руке десятую часть прибыли. Десятую часть того, что мне достанется.
— Понятно.
— Сколько вы рассчитываете заработать?
— Много, если сведения, которыми я располагаю, соответствуют действительности.
— И как велика сумма, если эти сведения соответствуют действительности?
Я назвал цифру.
— Даже десятая часть этой суммы — деньги немаленькие. Следовательно, Обществу это небезынтересно.
Я промолчал.
— Но, может быть, вы не хотите делиться с Обществом?
— Это зависит...
— От того, нужна ли вам помощь? И сможем ли мы ее предоставить?
— Допустим.
— Ага, — он повернулся ко мне. — Думаю, мы сможем послать в Балыкезир десять человек. Со всем необходимым для вашей эвакуации.
— На самолете?
— С самолетом могут возникнуть проблемы. Судно вас устроит?
— Да.
— С судном проще. Какое бы вы предпочли?
— Достаточно большое и прочное, чтобы доплыть до Ливана.
— Ага. Значит, речь идет о золоте?
— Как вы...
— А что еще можно продать в Ливане? Купить там можно многое, а продавать в Ливан везут только золото. Разумеется, там не выручишь четыреста швейцарских франков за унцию, как в Макао, но тебе не предложат и те жалкие сто тридцать франков, за которые можно продать золото по официальным каналам. Я думаю, двести пятьдесят франков за унцию вы получите. На столько вы и рассчитывали, не так ли?
— Для священника вы очень уж сведущи в мирских делах.
Он радостно рассмеялся. — И еще один момент.
— Слушаю.
— Вы должны вступить в Общество левой руки.
— То есть стать членом Общества?
— Да. Вы согласны?
— Я ничего не знаю об Обществе.
Он задумался.
— Что вас интересует?
— Политические цели.
— Левая рука выше политики.
— Тогда общие цели.
— Благополучие его членов.
— Сфера деятельности?
— Держится в секрете.
— Численность?
— Неизвестна.
— Где действуют члены Общества?
— В основном на Балканах, но и в других регионах. Послушайте, вы хотите знать, к чему присоединяетесь. Это логично. Но... необходимости в этом нет. Может быть, я значительно упрощу задачу, сказав, что членство в Обществе левой руки позволяет мне, простому священнику, прекрасно жить в городе, где священников не очень-то жалуют. Этого хватит? И я могу сказать, что священником я пробыл лишь несколько лет. А теперь практически не заглядываю в церковь.
Наши взгляды встретились.
— Вы хотите вступить в Общество?
— Да.
— Это хорошо.
Он подошел к книжной полке, взял Библию, кинжал, кусок белого полотна. Прикрыл мою голову полотном, сунул в правую руку кинжал, положил ее на Библию.
— А теперь, — торжественно произнес отец Грегор, — поднимите левую руку...
Глава пятнадцатая
Три дня спустя я въезжал в Балыкезир на спине беззубого осла. С того момента, как я покинул отца Грегора, ничего экстраординарного со мной не произошло. До границы с Турцией я добрался без проблем. С необыкновенной легкостью пересек самую опасную для меня границу. Небритый, нечесаный, немытый, с секретными бумагами за пазухой (кожаный рюкзак остался в Болгарии), с зажатым в потной руке паспортом Мустафы ибн Али. Болгарский КПП, турецкий, и я уже шагал по Турции. Но внезапно за моей спиной заверещал полицейский свисток, послышались крики. Я чуть не рванул бегом. Хорошо, что не рванул. Потому что свистели какому-то идиоту, забывшему на КПП чемодан.