Щеки старика заалели, он был польщен и немного смущен одновременно.
— Пустяки, мэм, то есть Джуд, это всего лишь семейная традиция.
— Тогда вашей семье несказанно повезло. Поверьте, Бак, вы с успехом могли бы работать в любом ресторане Манхэттена.
— Напишите об этом в статье, вот будет хорошая мне реклама, — сказал Бак, поставив перед ней белую пиалу с чили.
Огненный цвет призового чили как бы предупреждал об опасности. И точно. Едва она отважилась попробовать, как тут же потянулась за холодным чаем — во рту словно разгорелся пожар.
— Я предупреждал, — шепнул Лаки, сидевший рядом.
Словно желая бросить ему вызов, Джуд откусила еще кусочек мяса с соусом. Потом еще один. Странно, но она быстро притерпелась к остроте соуса и под общее молчание прикончила всю чашку огненного блюда.
— Голод не тетка, — одобрил Бак, глядя на пустую тарелку гостьи.
— Да. Такого острого блюда я еще не едала.
— У девушки неплохой вкус, — сказал Бак. — Поэтому мне и странно, с какой стати она выбрала тебя для фотографии.
Лаки усмехнулся:
— Я все время думаю о том же.
Джуд собралась было снова взглянуть на Лаки, но вовремя вспомнила об осторожности.
— Дело в том, что мы оказались в тупике. Человек, с которым мы работали и фотографию которого собирались поместить на обложку, сбежал от нас в свадебное путешествие в самый последний момент. Поэтому нам срочно потребовалась замена. Тогда Кейт предложила Лаки. Вот почему я здесь.
Бак потер подбородок и окинул ее задумчивым взглядом.
— А мне почему-то кажется, что в этой истории вы многое опускаете.
Пока Джуд собиралась с мыслями, не зная, что бы такое сказать, Зак, который во время разговора молчал, в этот раз пришел на выручку:
— Похоже, запахло яблочным пирогом?
— Точно. — Гостеприимство Бака взяло верх над любопытством. На мгновение. Потому что по блеску его сощуренных глаз Джуд догадалась, что лучше уж ей поскорее придумать, в какой форме извиниться за некоторую фривольность журнала. Никогда еще она не стеснялась своей работы. Несмотря на пренебрежительные комментарии со стороны некоторых консервативных редакторов, она всегда была ярой защитницей равноправия женщин в сфере эротики. И в самом деле, ее журнал печатал довольно-таки скромные фотографии по сравнению с некоторыми их конкурентами в издательском мире. И поскольку ей надо было как-то извернуться, чтобы ответить Баку, она подумала: кого же защищать — себя или Лаки?
Когда гостья отказалась от предложенного кусочка пирога, Лаки предложил перейти на крыльцо, чтобы обсудить текущие дела, немало ее тем самым удивив. Что же, обсудить дела — это ее очень устраивало. Уже наступала ночь. Огромное западное небо разлилось над головой индиговым морем, светящимся крохотными точками звезд.
— Ты был прав, — прошептала Джуд, садясь на скамейку-качалку со старинной спинкой, которая напомнила ей те времена, когда жизнь была спокойной и размеренной.
— Ты говоришь о чили?
— Нет. То есть он действительно было острым, но вкусным. — Странно, но соус не вызвал ожидаемой изжоги. — Я говорю о вашем небе.
Столько звезд она еще не видала. Понятно, что в городе их приглушает иллюминация электрических огней. Но даже в семейном летнем домике в Саутгемптоне она никогда не наблюдала такой волшебной картины. Казалось, каждую секунду на небе вспыхивало по новой звезде.
— Монтана может называться Страной высокого неба, — прошептала она, — но я не думаю, что звезды там ярче, чем здесь.
— Просто она первая получила такое название. — Скамейка слегка покачнулась, когда Лаки опустился рядом с Джуд и положил свою руку ей на плечи естественным, привычным жестом. — Когда живешь под таким небом, будущее всегда яснее, ты постоянно видишь цель, перспективу. Еще оно напоминает о том, что есть в жизни вещи поважнее мирской суеты и твоих мелких личных проблем.
Несколько часов назад она бы приняла его слова на свой счет и попыталась бы непременно огрызнуться. Однако постепенно она начинала понимать, что в его высказываниях нет ничего личного. Если он захочет обидеть, то выскажет это прямо, без обиняков, не станет прятаться за пышные фразы.
— Кажется, я знаю, о чем ты. — Она увидела звезду, упавшую с неба и оставившую бледно-молочный след на темной синеве. — Мне очень жаль, что люди не знают о Тихом Заливе.
— Надеюсь, мы оставим это место в секрете. Иначе весь мир двинется сюда и принесет с собой цивилизацию, с ее болезнями и злом.
— К сожалению, это так.
Упала еще одна звезда.
— Скорее загадай желание, — прошептал Лаки.
— Желание? — Вопреки здравому смыслу Джуд загадала, чтобы он поцеловал ее вот здесь, на этой скамейке.
— Когда падает звезда, надо загадать желание. И оно непременно исполнится.
— А ты загадал?
— Конечно. — Их глаза встретились, и его взгляд скользнул по ее лицу. Особенный блеск его глаз подсказал ей, что, возможно, их желания совпадают.
Они сидели на раскачивающейся скамейке, словно привыкая друг к другу. Их окружали только звуки — скрип скамейки, вечерний ветерок, шуршащий листвой хлопкового дерева, да одинокий крик совы, прячущейся где-то далеко в темноте.
— Я звонил Кэти, — рискнул нарушить тишину Лаки. — Она рассказала мне, что родители Джека неожиданно оказались в финансовом затруднении. Значит, ты была права и ваши дела плохи. Кэти и правда нуждается в работе.
— И все же она не обязана делить со мной мои тяготы, — тихо сказала Джуд. — У меня такое впечатление, будто она предала Джека и его семью.
— Ее семья — мы.
— Но с тех пор, как она замужем за Джеком, Петерсоны тоже ей родня. Мне всегда казалось, что его родители живут чересчур роскошно… и беззаботно. Его отец никогда даже не работал.
— Никогда? — в его голосе слышалось искреннее изумление. — Ни одного дня в жизни?
— Ни одного. Жил припеваючи. Дело в том, что он еще подростком получил в наследство от бабушки кучу денег. Ну и жил всю жизнь на проценты. Денег хватало и на обучение в дорогом вузе, и на путешествия по Европе, и на разного рода развлечения.
— Но чем же он занимался?
— Ему и не надо было чем-то заниматься.
— Хорошо, допустим, ему не надо было зарабатывать себе на жизнь, но что же он делал с такой уймой свободного времени?
— О, — запнулась Джуд, вспомнив слухи о том, будто старик Петерсон любил выпить и погулять с девицами, не отличающимися скромностью. — Не знаю. Может, играл в гольф или теннис. Путешествовал и тому подобное. — Она пожала плечами.
— В нашей жизни такого не бывает, — заметил он, — да и в твоей тоже. Хоть ты и родилась с серебряной ложкой в сладких губках, ты работаешь.
— Я не могу без работы.
— Я тоже. — Рукой, которая лежала у нее на плечах, он осторожно погладил ее легкие волосы, словно бы случайно. Когда их глаза встретились, она поняла, что оба они сейчас чувствуют одно и то же. Его карие глаза вспыхнули с особой силой. — Представь себе! Деревенский парень и городская девчонка, а вот поди ж ты, нашлось что-то общее.
Неожиданно Джуд почувствовала, как у нее во рту пересохло. Сначала она попыталась объяснить это тем, что съела слишком много чили, однако где-то внутри прекрасно знала, что причина в другом.
— Интересно, что еще у нас может быть общего. Ну, если уж…
— Лаки, — она коснулась рукой его рубашки, — я думаю, что должна сказать…
Он взял ее маленькую ручку в свою огромную ладонь.
— Дай-ка угадаю. Кажется, ты хочешь сказать, что не играешь в эти игры с теми, с кем работаешь.
Она тяжело вздохнула.
— Именно. Я имею в виду мой бизнес. Я встречаю многих мужчин…
— Могу представить. — Лаки нравилось чувствовать ее руку в своей.
— Это касается не только профессиональных моделей, — сказала она, чтобы яснее обозначить ситуацию. — В издательстве работает множество мужчин. И хотя я признаю, что некоторые из них мне очень нравятся…
— Это всего лишь значит, что ты нормальная женщина.