Навстречу из спального помещения уже бежали солдаты тревожной группы, взревела мотором машина.
— Товарищ старший лейтенант…
— Где? — прервал доклад Свиридонов.
— Две сработки… опять на шестом и третьем участках. И сержант Иванов доложил: нарушена государственная граница.
Мысль работала четко, словно Свиридонову оставалось теперь лишь повторить хорошо заученный урок.
— Во сколько доложил Иванов?
— В ноль четырнадцать. А через три минуты сработка… обе… Обстановка ясна, товарищ старший лейтенант, на той стороне засекли обнаружение и…
— Действуйте! Я с тревожной, к Иванову!
Машина, вспарывая темноту прожектором, карабкалась к пикету, когда совсем рядом, всего в ста метрах заплясал лучик фонарика.
— За мной!
Помощь не потребовалась. Свиридонов сунул пистолет в кобуру, остановил доклад Иванова:
— Все вижу. А «гость»?
— Его не было… А Джалилова ножом, гад, успел.
Джалилов стоял в стороне, придерживал одной рукой бок чуть выше бедра, а другой рукой успокаивал Пройду.
— И еще вот что, товарищ старший лейтенант, хотел раскусить…
Свиридонов взял ампулу, задержанный рванулся, но никто не удержал его: связан он был надежно.
— Это не яд, товарищ старший лейтенант. Видите?
Свиридонов согласно покачал головой, не замечая, как крепко сжал руку сержанта. Он все не отпускал ее, словно мог ответить на вопросы, которые читал в глазах сержанта Иванова: а варратоз? А почему не заболел только Джалилов? Ведь все умывались, весь наряд! И Свиридонов проговорил, может, не для сержанта, больше для себя:
— Подопытных нашли? Лабораторию захотели в естественных условиях!..
На минуту стало тихо. И, не сговариваясь, все посмотрели на командира, точно почувствовали опасность. Показалось, они и хотели и могли сейчас понять странную недоговоренность в словах офицера. Каждому из них в данный момент это было необходимо.