— «Взрослая»! «Взрослая»! Я…
Лене не дала ему договорить и усадила на стул. Дрожащими от волнения руками он раскурил трубку. Затем, оглянувшись, увидел, что Лене исчезла.
Лене вошла в комнату дочери. Ганни лежала на кровати и плакала, уткнувшись головой в подушку. Лене присела на край кровати и ласково погладила дочь по голове.
— Не сердись на отца, Ганни. Ты же знаешь, какой он у нас крикун. Иди ко мне, расскажи все… Мы ведь всегда понимали друг друга. Ну, иди же…
Ганни бросилась к матери и, продолжая всхлипывать, спрятала лицо на ее груди.
— Это правда, что отец подумал?
Ганни увидела на лице матери выражение боязни и озабоченности.
— Нет!
— Но что с тобой? Вы поссорились с Фрицем? У молодых это бывает. Еще помиритесь, дитя мое. Ну, скажи же мне, что у вас. Тебе станет легче.
Ганни подняла голову. В ее глазах застыла невыносимая боль.
— Все кончено, мама, все… Фриц… Он… Мария видела его с этой, с берлинкой…
Лене Манегольд облегченно вздохнула: «Слава богу! Хорошо, что только это, а не другое…»
— Ты говорила с ним?
— Нет. Я не хочу с ним разговаривать!
— Ты все еще любишь его?
Ганни молчала. Она только крепче прижалась к матери и разрыдалась еще сильнее. Лене Манегольд все это было знакомо.
— Поплачь, доченька, тебе станет легче. Может, у вас еще все наладится. — С этими словами она вышла из комнаты.
* * *
Фриц Кан увидел, что свет в комнате Барбары погас. Значит, сейчас она выйдет. Сорвав стебелек травы, он взял его в рот. Уже десять минут он ждал Барбару в кустах, метрах в ста от ее дома. Идя к ней, он два раза останавливался и даже был близок к тому, чтобы вернуться. Но стоило ему подумать о Барбаре, представить ее лицо, как его благие намерения сразу пропадали. Фриц стыдился самого себя, вспоминая о Ганни. Ведь он любил ее: любил ее волосы, глаза, губы, голос, который иногда звучал печально, а потом снова становился звонким и веселым, ее тонкие руки…
Фриц лег на траву и закрыл глаза. «Со всем можно покончить одним махом, — подумал он. — Забыть все».
Послышались шаги.
— Фриц, ты здесь? — услышал он знакомый голос, и сразу беспокойные мысли оставили его. Не вставая, Фриц привлек девушку к себе и стал целовать.
— Извини, я заставила тебя ждать. Фрау Шуберт задержала меня.
— Пришла! Я так тебя ждал!
Он совсем близко увидел ее глаза. В них отражались звезды, которые, казалось, обещали ему самое большое счастье на свете.
— Какое счастье, что я встретил тебя, Барбара…
Она обняла его и печальным голосом спросила:
— Надолго ли? Скоро я уезжаю. И все будет, как и прежде. Не сломался бы тогда мой каблук, мы и не встретились бы.
— Нет! Мы будем писать друг другу. Не навечно же я здесь. Мы снова увидимся, да? Скажи мне «да»!
— Может быть… Ты быстро забудешь меня. Ведь ты пограничник и всюду бываешь. А девушки ведь всюду есть…
Фриц покачал головой:
— Нет, Барбара. Ты не должна так думать. Верь мне!
— Ах, все это не так просто, как кажется. Обещания давать легко, а еще легче их не сдерживать. Я ведь не первая у тебя. Та, другая, из деревни…
— Мы уже говорили об этом, Барбара. Сколько можно! Зачем ты меня мучаешь? Поговорим лучше о чем–нибудь другом.
Она сильнее прижалась к нему.
— Не сердись на меня. Я не хотела причинять тебе боль.
Оба замолчали и стали смотреть на звезды. Ее волосы нежно щекотали его, как тогда, на мосту. Фриц привлек девушку к себе и посмотрел ей в глаза.
— Барбара, любимая!
— Да, — взволнованно прошептала она. В этом коротком «да» он услышал ее ответ. Она легла на траву и поймала его руку. Выражение ее глаз говорило о многом. Фриц наклонился к ней и почувствовал ее горячее дыхание. Вдруг Барбара взяла его руку, лежавшую у нее на груди, и легонько отстранила. В ее глазах светились дьявольские огоньки.
— Я вчера видела эту, твою, в деревне. Что бы она сказала, если…
— Барбара! — Фриц оцепенел. Ему показалось, что на него вылили ведро холодной воды. Как она могла так сказать! В это мгновение он вдруг понял, кто она и кто он. Перед глазами Фрица появились печальные глаза Ганни.
Он высвободился из объятий Барбары, но она снова обняла его и привлекла к себе.
— Что ты? Да она забудет тебя, эта деревенская девчонка. Иди же… Жизнь так коротка! Я люблю тебя…
Фриц отвел ее руки.
— Ты… ты не должна была так говорить, Барбара! — Он посмотрел на нее. Она лежала совсем близко, красивая белокурая девушка, казавшаяся ему до сих пор воплощением красоты и счастья. — Я подлец… И все это ложь, — тихо произнес он. — Оставь меня, Барбара.