— О, класс! — фыркнула я.
— Прошу прощения?
— Скажите же что-нибудь.
Остановившись, он наклонил голову и одарил меня тем самым взглядом:
— Что бы ты хотела услышать, Джози?
— Не знаю, — смущенно пробормотала я. — Что-нибудь. Просто не проходите мимо, словно меня здесь нет.
— Мы с твоей мамой обсудили сложившуюся ситуацию...
— Вот только не надо разводить церемонии, иначе меня стошнит. Разозлитесь, нагрубите мне, только не будьте приторно-вежливым, — набычилась я.
— Хорошо. Так чего же ты хочешь? — спросил он, заразившись моим смущением.
Я покачала головой. Мы оба выглядели до смешного сконфуженными.
— Вот уж не думала, что наша встреча будет такой унылой. Мне казалось, мы врубим наш итальянский темперамент и обрушим этот дом своей руганью. Равнодушия я никак не ждала.
— Неприятно говорить об этом, Джози, но до недавнего времени я не знал о твоем существовании, так что не успел поразмыслить на досуге о нашей встрече.
— Во-первых, меня зовут Джозефина. Только близкие называют меня Джози. А во-вторых, я знала о вас всю жизнь, и очень много размышляла на досуге.
— И к какому выводу ты пришла, Джозефина?
— Вы слишком легко отделались. На вас никто не кричит, не обзывает, не вышвыривает из дома. Бабушка чуть ли не молится на вас. А вот если Роберт или мой дядя узнают, кто вы такой на самом деле, то живо размозжат вам голову за такое обращение с мамой. Может быть, мне стоит открыть им глаза, и тогда с вас быстро слетит корона.
— А как насчет тебя? Ты хочешь размозжить мне голову?
— Не издевайтесь. И не смейте потешаться над моими чувствами.
— У меня и в мыслях не было потешаться над твоими чувствами, Джозефина. Однако случившееся между мной и твоей мамой — это очень печальная история восемнадцатилетней давности, и мне кажется, с учетом всех обстоятельств, все сложилось не так уж и плохо.
— Вам бы заделаться политиком. Все они такие же пустозвоны.
— Думаю, нам надо вернуться, иначе придется как-то оправдываться.
— Вы лжец, — прошипела я. — Говорили, что вам нечего сказать, а сами приготовили речь заранее. Вы весь состоите из заезженных штампов.
— По-моему, ты перегибаешь палку.
— И что с того? — пожала плечами я. — С вами я могу перегибать палку сколько угодно, и вы ничего мне не сделаете. Или вы решили разыгрывать из себя отца и учить меня уму-разуму?
Теперь уже он разозлился. Я поняла это по его глазам и поджатым губам.
— Послушай, я имею право все хорошенько обдумать, прежде чем впускать тебя в свою жизнь.
— Да с чего вы взяли, что я хочу входить в вашу жизнь? Я вообще не желаю видеть вас рядом с нами, особенно рядом с мамой. Если она проплачет следующие две недели, и я обнаружу, что виной тому вы, ждите больших неприятностей.
— Хорошо, — огрызнулся он в ответ. — Обещаю. Ты не лезешь в мою жизнь, я не лезу в вашу.
— Давайте скрепим уговор рукопожатием.
Его рука, хоть и была тверда, но заметно подрагивала. Я видела, что он расстроен, и вновь его пожалела. В этот момент мы оба кривили душой, потому что, честно сказать, мне хотелось встретиться с ним снова. А с другой стороны, не хотелось.
— Всего хорошего, мистер Андретти, — сказала я.
Он кивнул, и мы старательно отводили друг от друга глаза, пока он не вышел во двор.
Мама спросила о нем вечером.
Мы сидели перед телевизором и притворялись, что смотрим новости. На нас была все та же одежда, и мамин обгоревший нос бросался в глаза.
Я никак не отреагировала на ее первый вопрос о Майкле Андретти.
— Иди сюда, — позвала она и похлопала рукой по покрывалу возле себя.
Я расположилась между ее ног, и она обхватила меня руками. Теперь мы напоминали клубок загорелых конечностей.
— Если хочешь знать мое мнение, я думаю, что Майкл Андретти привлекательный и, судя по всему, одаренный человек. Он должен далеко пойти, — нехотя ответила я.
— Серьезно?
— Не веришь?
— Ты ведь разговаривала с ним сегодня?
— Ты ведь тоже?
— Я первая спросила.
— Мы выяснили отношения, — пожала плечами я.
— Майкл сама тактичность. Он наверняка завил тебе, что не рад твоему появлению в его жизни.
— Я сказала ему то же самое.
— Ты расстроилась?
— Не глупи, мам. Я только надеюсь, что он не станет ошиваться поблизости, доставляя тебе неудобства.
Я сделала вид, что заинтересовалась телевизионным сюжетом.
Мама притянула меня к себе и прижалась щекой к моей щеке.
— Ты не такая стойкая, Алибранди. Я вижу тебя насквозь.