Нет, «красотки» не тупицы. У них всегда нормальные оценки. Они выполняют все задания. И никогда не жалуются на отметки или стресс. А зачем?
Карли начинающая модель. Ее однажды даже для рекламы джинсовых шорт фотографировали. У нас в школе несколько моделей, только они этим не кичатся и вообще предпочитают не говорить о работе. Это же просто работа. Конечно, получше, чем у многих из нас, но хвастаться тут особо нечем. Однако Карли считает по-другому.
Карли постоянно мелькает в субботней светской хронике. Всегда с открытым ртом и фальшивой улыбкой, окруженная людьми с другим цветом волос, глаз и кожи, но похожими на нее как две капли воды.
Она сидит передо мной на классном часе, ну и еще на английском.
Немногие способны вынести Карли и ее свиту. Они много о себе мнят и пыжатся изо всех сил, чтобы сойти за умных, но, похоже, как-то умудряются справляться. И хотя мы все их презираем, но затихаем, когда они заговаривают с нами. Если кто-то из них похвалит нашу прическу — это повод для гордости на целый день. Для нас, простых ботаников, они представляют то общество, частью которого мы никогда не станем.
Карли уже восемнадцать, потому вечера она проводит в ночных клубах.
— Это не клуб, а свинарник, — услышала я.
— А чего? — спросила Беттина Сандерс.
— Прикинь, там одни чурки понаехавшие. Везде лезут.
— О ком это ты, Карли? – спросила я, потому как ее ежедневные расистские намеки уже достали.
Она рассеянно оглянулась, поправляя пальцами челку.
— Ой, Джози, я же не тебя имела в виду. Ты не такая.
— А кого ты имела в виду?
— Я же вообще о других людях говорила. Ты совсем не такая.
— Не такая? А какая? Разве я выгляжу иначе?
— Нет, но... я знаю, что ты совсем другая.
Ее друзьям стало не по себе, и выглядели они слегка раздосадованными.
— Я такая же, как они, и перестань каждый день говорить о понаехавших. Меня это оскорбляет.
— Ну извини, — выпалила Карли, но прозвучало это фальшиво.
— Нет, не извиню. Ты извиняешься только потому, что тебя заставили. На самом деле ты не чувствуешь себя виноватой.
— А зачем ты наш разговор подслушивала? У нас свободная страна. Что хочу, то и говорю.
— Тогда я тоже. Ты грязная расистка.
— Да как ты смеешь, чурка! — завопила она, подскочив.
— Ты же только что сказала, что я не такая.
— Ты хуже их, поняла?!
Да, я поняла, что она имеет в виду. Что я незаконнорожденная. Бог знает, что на меня нашло, но учебник химии в руке подсказал мне одну идею. И я со всей силы врезала Карли этим учебником.
А потом оказалась в кабинете сестры Луизы, и папаша Карли орал на меня диким голосом. Папаша орал, Карли ныла, сестра Луиза пыталась успокоить всех и прежде всего себя, а я сидела на стуле, как натянутая струна. Мне хотелось потерять сознание или еще что, только бы выбраться из этого дурдома. Но вместо этого я просто сидела и разглядывала изображение святой Марты.
— Рада, что сломала моей дочке нос? — вопил мистер Бишоп.
Он у нее на телевидении работал, ведущим утреннего ток-шоу — Карли постоянно об этом напоминала — и в жизни выглядел совсем не так, как на экране. Кожа у него оказалась бледной и какой-то бугристой, глаза — совсем не такими теплыми и веселыми, и с утра он явно не успел посетить парикмахера, потому что сверкал залысиной. Сестра Луиза пыталась его успокоить, но с каждой минутой он зверел еще все сильнее.
— Советую тебе, юная леди, позвонить своему юристу.
Я чуть не засмеялась. Как ему объяснить, что у некоторых людей не его круга нет юристов, и что юристами адвокатов в этой стране не называют. Но я промолчала, потому как и без того уже начудила достаточно.
— Джозефина, объясни нам, что случилось?
— Она меня учебником по химии ударила, — взвыла Карли.
Рон Бишоп взял книгу из моих рук и сунул мне под нос:
— Это нам понадобится в суде как доказательство!
— Мистер Бишоп, может, мы обойдемся без этого? – спросила сестра Луиза. Она взглянула на меня, и ее взгляд умолял сказать что-то в свою защиту.
Но как объяснить этим людям, что я врезала кому-то, потому что меня назвали «чуркой понаехавшей» и намекнули, что я незаконнорожденная? Сестра, наверное, припомнит какую-нибудь пословицу типа «Хоть горшком назови».
— Можем обойтись и без суда, если я получу удовлетворительное объяснение. — Бишоп зыркнул на меня. — Если нет…
— Джозефина, растолкуй же, наконец, что произошло, — приказала сестра, уставшая уже и от меня, и от Бишопов.