Разумеется, это шутка, потому что мама — невероятно шикарная женщина с дивной оливковой кожей, на моей же несколько пятнышек (ненавижу слово «прыщ»).
Мама высокая и стройная, с очень послушными волосами. Я же среднего роста и, вероятно, никогда в жизни не смогу носить бикини, а кудряшки, которые вечно приходится усмирять, достались мне в наследство от отца.
Говорят, я похожа на маму и нонну, но красотой я явно обделена.
— Нет, меня просто поражает, как у твоей чистюли-мамы выросла такая неряха-дочка.
— Я уберусь, спасибо на добром слове, — буркнула я, проходя мимо нее в гостиную, где на обеденном столе были разбросаны мои учебники.
Терраса настолько мала, что столовая совмещена с гостиной, но в этом нет ничего ужасного. Зато можно есть перед телевизором, готовить уроки перед телевизором и заниматься гимнастикой перед телевизором. Меня это вполне устраивает.
Обстановка ничуть не похожа на гостиные моих друзей. Здесь нет свадебных фотографий родителей, лишь фото с белым облаком в оборках — мое причастие. У нас нет ни подаренного на свадьбу фарфора, ни ужасной вазы, которую держишь на камине, потому что двоюродная бабушка преподнесла ее на помолвку. Ничего мужского. Никаких тряпок для пыли из старых брифов. Однако мне нравится. Поскольку во всем угадывается наше присутствие. Едва войдя в дом, я чувствую мамин запах, даже если ее там нет. Все картины и гобелены на стенах мы сделали сами, и на фотографиях на камине только мы, плюс несколько семейных портретов моего кузена Роберта.
На стене возле телевизора висит плакат с надписью «Дом Джозефины и Кристины», который мы нарисовали на празднике в Сант-Альфио, когда мне было семь лет. Он немного поистерся с боков, но я знаю, что он скорее он упадет со стены, рассыпавшись в прах, чем мы его когда-нибудь снимем.
Мама что-то искала на кухне.
— Полагаю, ты ничего не приготовила? — спросила она, заглянув в духовку.
— Ma-a-a-a! — завопила я. — Ты не забыла, что я учусь в школе?
Она открыла верхний шкафчик, и я зажмурилась, зная, что банки и кастрюли, которые я туда запихала, сейчас выпадут.
— Я только прошу, чтобы ты что-нибудь готовила на обед. Пусть даже из полуфабрикатов, — отрезала она, аккуратно закрыв дверцы.
— Да-да.
— Оставьте свои «да-да», мисс. А теперь прибери учебники и накрывай на стол.
— Заходила к нонне, да? Ты вечно не в духе, как побываешь у своей матери.
— Да, я была у нонны, Джозефина, и что это за история про то, как на прошлой неделе ты раскатывала по Бонди Джанкшн со своими полураздетыми друзьями?
— Кто тебе сказал?
— Вас видела синьора Формоза. Она пожаловалась соседу тети Патриции, что вы ее чуть не задавили, и так молва долетела до нонны.
Не будь на свете итальянцев, телефонная компания разорилась бы.
— Она преувеличивает. Мы всего лишь возвращались с пляжа, и Сера развозила нас по домам.
— Сколько повторять, я не желаю, чтобы ты ездила в машине Серы?
— Столько же, сколько нонна просит тебя напомнить мне об этом.
— Перестань грубить и убери со стола, — одернула меня мама. — Немедленно. Сию же минуту. Сию же секунду.
— Уверена, что не через час?
— Джозефина, ты не настолько взрослая, чтобы я не надавала тебе пощечин.
Типичное завершение дня. Бабушкина привычка всюду совать свой нос довела бы и Мать Терезу. И сколько бы мама ни уверяла, что наставления нонны ее не волнуют, каждое слово она принимает близко к сердцу.
На мою помощь рассчитывать не приходится, но порой я решаю начать все сначала и вести себя правильно. Но каждый раз, когда я хочу уделять маме больше времени, она либо слишком устала, либо собирается спать, либо, того хуже, затевает грандиозную уборку. Иногда я задаюсь вопросом, неужели домашняя работа для мамы важнее меня.
— Не открывай шкаф, — крикнула я, но опоздала: чайные пакетики, луковицы и картофелины посыпались на пол.
Разве я виновата, что у нас крошечная кухонька?
Ужинали мы молча. Я слышала, как ребята внизу играют безумную музыку, а снаружи стрекочут цикады. В доме стояла жара, но окна лучше не отворять, а не то заползет таракан или залетит какие-нибудь жуткое насекомое, и пока мы не купим сетки, не стоит даже и думать оставлять окна открытыми на ночь.
Есть совершенно не хотелось. Слишком жарко, чтобы уплетать печеный картофель.
Я почувствовала, что мама сверлит меня взглядом.
— В чем дело, ма?
— Ни в чем.
— Новые наставления от нонны?
— У нее... у нее были гости.