— Но мы справимся, ма, — заявила я, сжав ее руку. — Это пустяки.
— Ты не справишься, Джозефина. Только воображаешь, что сможешь, но я-то тебя знаю.
— Чушь собачья, — отозвалась я сердито. — Наплевать на него. Даже и слова не сказала бы, очутись он сейчас с нами в этой комнате. Просто смотрела бы на него, как на пустое место.
— Он поинтересовался, как идут мои дела. А наедине со мной даже обмолвился, что ни о чем не жалеет.
— А ты?
Она повернулась ко мне с улыбкой на лице. Мое беспокойство растаяло. Мама производила впечатление нежной, мягкой женщины, но сила, сквозившая в ее глазах, всегда успокаивала мои страхи. При мне она всегда держалась стойко.
— Призналась, что тоже ни о чем не жалею.
— Не спрашивал, замужем ли ты?
— Осведомился, есть ли у меня семья. Я ответила «да». — Она горько усмехнулась. — Его сестра уверяет, что Майкл великолепно справляется с ее детьми. Говорит, что он любит детей и хотел бы иметь собственных. Так и подмывало плюнуть ему в лицо.
— Плюнуть? Весьма впечатляюще. Моя тихая доброжелательная мама вдруг стала агрессивной.
— Не знаю, что меня тревожит, Джози. Наверное, за все это время я совсем про него забыла.
— Он нам не нужен.
— Что нам нужно и что мы в итоге получаем — две большие разницы.
— У меня замечательная идея. Может, не ходить больше к нонне, чтобы с ним не пересекаться?
— Рано или поздно вы встретитесь, мисс, и ты будешь навещать бабушку, как обычно.
— Ma-a-a-a, — застонала я. — Она сводит меня с ума. Вечно рассказывает нудные сицилийские истории. Если опять заведет волынку о своей былой красоте, меня стошнит.
— Постарайся наладить с ней отношения.
— Зачем? Ты ведь не стараешься. Нечестно требовать того же от меня.
— У нас разные исходные условия, Джозефина. Я никогда с ней не ладила. В молодости я невольно задавалась вопросом, за какие грехи меня столь упорно не замечают. Отец был еще хуже, и только после его смерти бабушка сделала первый шаг мне навстречу. Но к тому времени уже я от нее отдалилась. У тебя все по-другому. Ей всегда хотелось быть рядом с тобой.
Мама обвела меня взглядом и пожала плечами.
— Даже завидую тебе.
— Пять, Дзоцци, — передразнила я, — целых пять… пять человек просили моей руки, когда я была в твоем возрасте.
Мама фыркнула, и я откинулась назад, довольная собой. Мне нравилось ее радовать. Странно, я всю жизнь пыталась произвести на нее впечатление и только потом поняла, что она — единственная любит меня такой, какая я есть.
— И как же он выглядел? — спустя некоторое время поинтересовалась я, притворяясь равнодушной.
На мгновение она задумалась, а затем окинула меня взором, пряча лукавые искорки в глазах.
— Как Джозефина Алибранди мужского пола.
И потому что это было легче всего, мы обе рассмеялись.
Глава вторая
Оттаскивать Серу от зеркала половину утра — привычное повседневное занятие.
К счастью, такое случается не каждое утро, однако через два дня после того как мама сообщила, что встретила Майкла Андретти, мы собирались на ежегодный «Поговори сегодня» к площади Мартина. Сера вызвалась вести машину. Из всей компании только у нее и Анны есть права.
Два дня я не могла выбросить отца из головы. При мысли о встрече начинало подташнивать, но в то же время я отчаянно хотела его увидеть. С подругами я пока не могла поделиться — хотела придержать новость, пока сама не разберусь, как к ней относиться.
Мы зависаем вчетвером и, надо признать, наша компания очень разношерстная. Большинство учеников школы образуют группы клонов, где все выглядят одинаково. Либо блондинистые яппи, либо европеоидные модники. Либо умники, либо красавчики.
В нашей компании собраны все эти типы, и все же на седьмом году учебы ни одна группа так и не признала нас за своих.
Анна Селичич — девушка типично славянской внешности. Длинные светлые волосы, голубые глаза и здоровый румянец. Она самая нервная из всех, кого я знаю. Поднимает руку в классе и испуганно шепчет ответ. Как будто думает, если ответит неверно, через кабинет пролетит меч и снесет ей голову. Когда парни с нами заигрывают, Анна становится похожа на оглушенную барабульку, и, несмотря на классную внешность, ее пока никто не поцеловал.