— Слова — тоже оружие, Джоцци.
— Интересно, люди, которые вечно сплетничают и лезут в чужие дела, после смерти попадают в ад?
Нонна пожала плечами.
— Но Маркус приходил меня навестить. Говорил, я разобью ему сердце, если уеду, и я по глазам видела, что он не лжет. Но знала, что, если останусь, разобьется мое.
— Это так романтично. Интересно, он когда-нибудь вообще женился?
Бабушка пожала плечами и провела мне еще один экскурс в прошлое.
В то время многие браки заключались по сговору. Итальянцы женились по доверенности. Кто-то хотел перевезти в Австралию оставшихся в Европе возлюбленных, а многие вообще не знали своих невест. Бабушка рассказывала жуткие истории о мужчинах, которые отправляли в Италию свои фотографии, а когда новоиспеченные жены сходили с корабля, то оказывалось, что они теперь замужем за мужчинами сильно старше, которые их обманули, послав снимки себя в молодости. Или же итальянская жена по доверенности куролесила на корабле и в Австралию прибывала без кое-чего очень важного для старомодного мужа.
Эти истории, как и все те, что бабушка рассказывала мне последние пару месяцев, очень интересные. Как будто из другого мира. Истории о человеке, которого я вроде как знаю, но не совсем. Катя Алибранди, что же с тобой случилось?
Сидя там и внимательно слушая, я внезапно осознала, как же сильно изменилась. Год назад я помирала бы от скуки, а из-за своего прежнего отношения к нонне, наверное, пропускала бы все ее слова мимо ушей. Но сейчас я начинаю понимать, что мои чувства меняются, и у нас с бабушкой устанавливаются вполне добрые отношения. Мне это очень нравится.
Итак, нонна обнаружила, что мир будто бы стал меньше. Она переехала в Сидней и жила с тетей Патрицией и ее детьми, но потом они с дедушкой купили дом в районе Лейхардт, и в их жизни появилась семья моего отца.
В пятидесятые Лейхардт переживал период расцвета. Границы открылись для иммиграции, и родственники и друзья из итальянских городов стали встречаться на улицах Сиднея. Начали образовываться общины по национальному признаку. Итальянцы заселили Лейхардт, Хаберфилд и Файф-Док. Греки облюбовали Ньютаун и Мерриквилль. В пятидесятые родилась другая Австралия, мультикультурная, и тридцать лет спустя мы все еще пытаемся влиться в общество как представители национального меньшинства и одновременно встроить национальные особенности в свою австралийскую идентичность.
Думаю, моя семья прошла долгий путь. Печально, что многие этого не сделали, застряв в своем маленьком мирке. Некоторые — потому что не хотели его покидать, другие — потому что большой мир не желал их впускать.
Все эти сведения я узнавала от нонны и мамы, которая росла в шестидесятые, и постараюсь их запомнить, чтобы однажды передать своим детям. Чтобы когда-нибудь моя внучка смогла попробовать понять меня, как я сейчас пытаюсь понять нонну.
Глава двадцать четвертая
В четверг после школы Джейкоб ждал меня на автобусной остановке, одетый по-спортивному и с забранными в хвостик волосами.
Я оглядела себя: длинная форменная юбка, черные колготы и ботинки, отутюженный пиджак, строгий галстук — и подумала, есть ли в жизни место для таких пар, как мы с ним.
Он обнял меня за плечи и дождался, пока мы не свернем с Параматта-роуд, прежде чем поцеловать.
— Пахнешь потом.
— Из-за футбола, — объяснил он.
— В Аделаиде мне пришлось смотреть футбол — мой папа фанат. И это единственный случай, когда он при мне потерял самообладание.
— Ты еще Антона не видела! Думаю, у европейцев это в крови. Он бегает вокруг, обнимает всех и целует.
Я рассмеялась, представив себе Антона, лезущего целоваться с парнем.
— Так как у тебя с твоим предком? До сих пор про меня расспрашивает?
— Отец говорит, что ты думаешь о сексе, — честно призналась я.
— И откуда ему это известно?
— Он сказал, что в твоем возрасте у него на уме был один секс.
Джейкоб рассмеялся и поцеловал меня в ухо:
— Он прав.
Я смутилась, как всегда, когда Джейкоб показывал, что я его сексуально привлекаю, что случалось не так редко. Но мне было и очень приятно.
— Знаешь, у него есть подруга. Слышала вчера, как он с ней по телефону разговаривал, — сказала я, пытаясь сменить тему. — Я с ней не встречалась, но Майкл говорит, она привлекательная, умная и приятная собеседница.
— Беспокоишься?
— Есть немного, — призналась я, подняв взгляд. — В следующем году он собирается вернуться в Аделаиду. А мы только-только наладили отношения. И всё уже не будет прежним. Появится неловкость и натянутость. В первый раз в жизни чувствую себя обделенной из-за отца.