— О боже мой! Как романтично!
Было забавно наблюдать, как бабушка рассказывает об этом человеке. Лицо ее смягчилось, и я задалась вопросом, что на самом деле значил для нее мужчина на фотографии.
— Маркус со мной заговорил. Я начала ему что-то рассказывать. Ни один из нас не понимал другого, но он стал для меня утешением в самый худший момент моей жизни, и я буду помнить его всегда. Дедушки тогда не было дома, поэтому Маркус отвез меня сам. После этого он стал часто приезжать в гости. Привозил мне что-нибудь из города, когда я не могла отправиться туда сама. В этом нет ничего плохого, Джоцци.
— А я разве что-то сказала?
— Маркус помог мне позаботиться о саде, потом — освоить английский. О, но, когда твой дедушка вернулся домой, все прекратилось, Джоцци. Франческо был очень ревнивым. Он сказал, это неправильно, что другой мужчина приезжает навестить замужнюю женщину. Твой дедушка даже вытоптал садик, — прошептала нонна.
И тут я поняла, что моя бабушка все еще немного боялась дедушки Франческо, даже несмотря на то, что того не было в живых бóльшую часть моей жизни.
— Это его сад, заявил Франческо, так что только он будет за ним ухаживать. В любом случае, в следующем году приехали еще несколько итальянцев, и тогда у меня появились знакомые. Иногда компания собиралась хорошая. Иногда — плохая. Но я начала осознавать тот факт, что никогда не вернусь на Сицилию и теперь эта страна стала моим домом, поэтому я ухаживала за садом и создавала в доме уют. Временами у меня бывали гости, мы разговаривали на сицилийском, и я чувствовала себя так, словно вернулась на родину, Джоцци. — Нонна закрыла глаза и улыбнулась: — Я чувствовала себя счастливой, вот только люди судачили, потому что у меня не было детей. «Почему? – интересовались они. – Что с тобой не так, Катя Алибранди? Чего ты ждешь?» В том декабре, когда мы с Франческо вернулись домой после рождественской вечеринки у резальщиков тростника, на нашем пороге сидела моя сестра Патриция, она была на шестом месяце беременности. Моя маленькая Патриция с мужем! Я была поражена. Они ухитрились добраться до Австралии, даже несмотря на то, что шла война и им пришлось навсегда здесь поселиться. Ох, Джоцци, твой дядя Рикардо был таким симпатичным! Прямо как Роберто. Он оказался таким хорошим мужем. И все еще остается им. Моей сестре очень повезло.
— Я знаю. Мне всегда было интересно, каким дядя Рикардо был в молодости. Я имею в виду, он такой сильный и такой хороший. Кажется, в наше время мужчин, похожих на него, не встретишь.
— То время, – вздохнула нонна, – то было не старое доброе время, Джоцци. Совсем не тридцатые и сороковые годы. Кругом шла война, мы пребывали в неведении. Женщины умирали при родах. Если ты заболевал, то не мог просто отправиться к доктору и попросить его выписать таблетки. Иногда дóктора поблизости просто не было, а если и был, он не понимал, что с тобой такое. У твоей тети Патриции беременность проходила ужасно, и иногда мы с ней, две юные женщины, были предоставлены сами себе посреди буша[4].
Бабушка огорченно покачала головой и перевернула страницу альбома, начав рассказ о свадебной кровной вражде семьей Руссó и Салено.
Я уже не вникала в ее слова. Просто сидела, ощущая радость от того, что живу в этом времени. Услышав рассказ нонны, я расстроилась. Она многое вспоминает с нежностью, но само ощущение, что бóльшую часть времени вокруг нет ни души, кажется довольно пугающим. Жизнь в пригороде означает, что вокруг меня постоянно находятся люди. Не думаю, что смогла бы когда-нибудь вынести тот тихий мирок, в котором жила нонна. Не думаю, что смогла бы даже привыкнуть к молчанию буша на севере штата Квинсленд. Или на севере страны. Особенно к молчанию людей.
Я надеюсь, мне никогда не придется жить в стране, где нельзя переброситься парой слов со своим соседом.
Глава тринадцатая
Из зеркала на меня смотрела исключительная красавица, хоть для модного журнала позируй. Но, надев очки, я вернулась к реальности. В модели пока рановато.
Высунувшись из ванной, я понаблюдала за тем, как мама подшивает подол моей формы, а потом, набрав в грудь воздуха, зашла в гостиную:
— Я рассказывала тебе про его речь о голосовании?
— Ага, — не поднимая головы, ответила мама.
— А еще про то, что Джейкоб Кут — староста школы имени Кука?
— Раз сто.
— О.
Я поправила подплечники на своем черном пиджаке и потеребила волосы. Ранее я решила оставить их распущенными, о чем вскоре пожалела, поскольку, высохнув, они тут же закудрявились.
— Я упоминала, что Джейкоб?..
— …может быть серьезным и вдумчивым, когда захочет, — закончила мама, впервые подняв глаза.
— Да ладно, я и это говорила?
— Ежедневно, ежеминутно и ежечасно. Кстати говоря, что хорошего вы все нашли в черном цвете? — спросила она.
— Выпрямишь мне волосы?
В дверь позвонили, и мама с улыбкой приподняла брови.
— Школьный староста прибыл.
Я подскочила и опустилась рядом с ней на колени.
— Мама, пообещай, что бы ни случилось, отнестись к нему приветливо.
— Я всегда приветлива с твоими друзьями, Джоз.
— Он другой.
— Открывай.
С секунду мы смотрели на дверь, а потом я поднялась и неспешно пошла открывать.
Не знаю точно, почему разочаровалась. Может, потому, что потратила целый день, прихорашиваясь ради Джейкоба и угрохала недельную зарплату на черные брюки из «Кантри роуд». Он же, напротив, надел древние джинсы и свитер с дырками на рукавах. Мы посмотрели друг на друга, и я поняла, что он сделал это нарочно.
— Заходи, — бесцветно выдавила я.
Мама встала, и я заметила, что она старается не показывать ужаса от его вида.
Ко всему прочему он давно не брился. Не модная аккуратная щетина, нет. Просто видок, как у гопника.
Мы с мамой обменялись взглядами, затем снова посмотрели на него.
— Это моя мама, — рявкнула я.
Он едва ли не прохрюкал «здрасьте».
Мама растерялась, а я смущенно хихикнула.
— Я только сбегаю за курткой.
И ринулась к себе в комнату. Как я и ожидала, через пять секунд дверь распахнулась.
— Джози, он… он похож на тех, кто гоняет на мотоциклах.
— Ой, мама, не глупи, — промямлила я, отворачиваясь, чтобы она не видела моего лица.
— Я не могу отпустить тебя с ним.
Я повернулась и с мольбой взглянула на нее.
— Мам, пожалуйста! Он так возмущался, узнав, что должен обязательно с тобой встретиться, и пришел в таком виде специально. Обычно он выглядит по-другому. В смысле, гопники не становятся старостами школы, даже государственной, и он может быть серьезным и вдумчивым, когда захочет.
— Он носит серьгу.
— Зато не ходит в черном.
— У него рваная одежда.
Я взяла ее за руку и грустно покачала головой.
— Его мама умерла. Некому зашить ему дырки.
— Ох, Джози, — вздохнула она, качая головой, — у нонны случится удар.
— Все не так плохо, как кажется.
— Он хрюкнул, Джози. Мне показалось, что я говорю со свиньей.
— Думаю, он просто перенервничал, — попыталась оправдать Джейкоба я.
— Я хочу, чтобы после кино ты сразу же поехала домой, Джозефина. И не знаю, отпущу ли тебя еще хоть раз куда-нибудь с этим мальчиком.
— Не уверена, что вообще захочу еще раз пойти куда-нибудь с этим мальчиком, — ответила я, и, схватив сумку, вышла из комнаты.
4
Буш – большие пространства некультивированной земли в Австралии и Новой Зеландии, поросшие кустарником или деревьями до 10-12 м высотой.