— О, вы только гляньте, школа святого Мартина, — хихикнула одна из девушек.
Я встретила взгляд Джейкоба, но через пару мгновений отвела глаза.
Анна и Сера так и сидели спиной к их столику, и один парень начал раскачивать несчастную косу Анны из стороны в сторону. Потом он выдернул шарф, которым Анна повязала волосы, и накрутил на пальцы.
— Прекрати это ребячество и верни ей шарфик, — рявкнула я.
— Верни, — тихо повторил Антон Валавич.
Парень швырнул предмет раздора Джейкобу, но, не долетев, шарф приземлился на столик, и одна из девушек тут же опрокинула на него бутылку томатного соуса. Ахнув, Анна вскочила на ноги, схватила вещицу и, свернув, спрятала в портфель.
— Мне его бабушка из Хорватии привезла. Это же натуральный шелк!
Собрав учебники, я закинула их в сумку и подтолкнула локтем Ли.
— Пошли отсюда.
Мы заплатили за кофе и протиснулись сквозь новоприбывшую толпу из средней школы района Глиб.
— Да, Анна, сразу видно, что ты ему нравишься, — с издевкой заметила Сера.
— Заткнись, Сера, — одновременно ответили я и Ли.
Некоторое время мы бродили по округе, разглядывая палатки со всякими побрякушками и футболками, и на полчаса заглянули в «Гэп» и «Аберкромби», примеряя одежду, которую, понятное дело, не могли себе позволить. Вскоре нам надоели толпы народа.
Вместе с Ли мы распрощались с Анной и Серой и направились вдоль пристани, где над водной гладью проглядывало солнце. Усевшись, мы стали наблюдать за оживленностью на другом берегу, где пролегало сердце города.
— Чем мне заняться по жизни? — в отчаянии спросила подруга. — Ты вон уже в пять лет определилась. А у меня что ни неделя, то новое увлечение.
— Ты же вроде остановилась на сфере рекламы.
— Это было на прошлой неделе. Помнишь, я три дня дома с простудой провалялась. Я тогда круглыми сутками сидела перед телеком, и каждая реклама меня оскорбляла. Не хочу погрязнуть в дерьме. Да и вообще, чтобы пробиться на этом поприще, нужно выглядеть гламурно. А я далека от гламура.
— По-моему, гламурность в сфере рекламе — это миф. Конечно, на экране у них все гламурненько, но я сомневаюсь, что на деле так и есть.
— Знаешь, мой отец ведь начинал с рекламы. Тысячу лет назад, когда еще не пристрастился к выпивке.
Мне становится не по себе, когда Ли заводит разговор об алкоголизме ее отца. Она крайне редко поднимает эту тему, и о происходящих в ее семье неприятностях нам случается узнать лишь месяцы спустя. Отец Ли очень харизматичный мужчина, и все его пятеро детей обожают его до одури. Но, уходя в запой, он становится жестоким. Нет, он их не колотит — его агрессия выражается словесно. Однажды Ли призналась, что лучше б ее забивали камнями и палками и что слова ранят очень глубоко. Когда обстановка дома слишком накаляется, она частенько уезжает жить к семье брата.
— Мне так жаль родителей, — продолжила Ли. — Обоим под сорок, а их жизнь уже в дерьме. Мама не хочет бросать отца, отец же палец о палец не ударит, чтобы побороть свою зависимость. Оба слепо верят, что настанет день, когда проблема рассосется сама собой. И я наверняка пойду по их стопам.
— Человек с такой точкой зрения заслуживает скверную жизнь, Ли. Мы сами хозяева своей судьбы.
— Чушь это все. Если твой отец мусорщик, ты тоже станешь мусорщиком, если сказочно богат, ты тоже будешь сказочно богата, потому что он познакомит тебя с сыночком своего богатенького друга. Люди водятся лишь с себе подобными. Попомни мои слова, Джон Бартон женится на какой-нибудь Иве-крапиве, следуя по стопам своих братьев, взявших в жены дочерей именитых родителей. Богачи заключают браки с богачами, Джози, бедняки с бедняками. Ботаники с ботаниками, чурки с чурками. Те, кто живет в западных районах, женятся на жителях своего же района, а северяне женятся на северянах. Хотя временами они смешиваются и заключают браки с жителями восточных пригородов. — Она горько вздохнула, вздрогнув от налетевшего с моря порыва холодного ветра. — И мы все вернемся к началу.
— Неправда. Мое будущее не имеет ничего общего с историей моей семьи.
— Джози, неважно, согласна ты с этим или нет, а идешь учиться на юриста ты именно из-за своего отца. Даже на расстоянии он все равно умудрился крупно повлиять на твою судьбу.
Солнце окончательно скрылось за облаками, и мы теснее прижались друг другу в поисках тепла.
— Тоскливо мне как-то от твоих слов.
— Тебе-то? Это я не могу определиться, чем заняться по жизни, — жалобно протянула подруга.
Поднявшись на ноги, мы направились к лестнице, ведущей к главной дороге.
— А не хочешь быть копом? — предложила я.
Она метнула в мою сторону кислый взгляд.
— Твой кузен уже решил им стать. Наверняка подумает, что я пошла только из-за него.
Мы дружно захохотали и, пытаясь смахнуть летевшие в лицо волосы, пару шагов прошли спиной вперед.
— Знаешь, что? Я бы не прочь примкнуть к цирку, — заявила Ли. — Загорелась этой идеей с тех самых пор, как прочитала «Цирк мистера Галлиано» Энид Блайтон.
— А как тебе карьера журналиста?
— Они извращают слова и печатают всякую муть.
— Стюардесса?
— Драят сортир на борту.
— Учительница?
— Ненавижу детей.
— Ну а кем бы ты стала работать в цирке?
— Гадалкой, — заявила она, повязывая галстук вокруг головы. — Предсказывала бы всяким мажорам, что фондовый рынок обрушится, и наблюдала, как они с ума сходят.
— Погадай же мне, о мадам Ли, — напыщенно предложила я.
Схватив меня за руку, она взглянула на мою ладонь.
— Ты, дорогая Джозефина, отправишься колесить по миру в поисках любви и непременно найдешь ее.
— Где же? В Риме? Париже? Нью-Йорке?
— В Редферне. Он сделает тебя счастливой и подарит десяток бамбино. С этим мужчиной ты продолжишь свой род, и весь мир последует твоему примеру, начнется массовое смешение народов. Люди назовут это «методом Алибранди», и ты прославишься.
— С Джейкобом Кутом? Да иди ты.
— Он там в кафе таращился на тебя как ненормальный. Боже мой, Джоз, завидно вообще-то. Парень — мечта. Не предъявляет никаких претензий. Да он единственный, кто не станет терпеть твои мелодрамы.
— Мелодрамы? Ну спасибо.
— Джоз, поверь, — сказала Ли, когда мы остановились у вершины ведущей к дороге лестницы. — У тебя куча проблем, не спорю. Но все они, по сути, незначительные и вырастают лишь в твоей голове. Твои проблемы растут из-за таких незначительных личностей, как Карли, Ива-крапива и Сера, которые подпитывают, понимая, какое значение ты им придаешь.
Взглянув на подругу, я с улыбкой кивнула, и мы обменялись короткими смущенными объятиями.
После того как мы разошлись каждая своей дорогой, я села на автобусной остановке и разболталась с лучшим другом моего кузена Роберта, учившегося в школе святого Антония. Вскоре прибыл его автобус, и не успела я опомниться, как рядом на скамейке очутился Джейкоб Кут.
— Кто это был? — сердито прошептал он.
— Джейкоб, отвянь. Знаешь, как Анна расстроилась? Ты даже не представляешь, какая она ранимая.
— Прости, — сказал он, хватая меня за руку. — Слушай, давай начнем все сначала.
Я заглянула в его ясные зеленые глаза, которые всегда, даже когда порой вид Джейкоба оставлял желать лучшего, лучились теплотой и искренностью. А глаза, как говорила мне мама, никогда не обманывают.
— Ты в итоге посмотрел фильм тем вечером? — недовольно поинтересовалась я.