— О, ты так и сказал? О чем вы говорили?
— О машинах. Ты понравишься Джейку, если хоть что-то знаешь об автомобильных двигателях.
— Неправда. Я ничего не смыслю в автомобильных двигателях и нравлюсь ему.
— Ах, ну ты же умна и физически привлекательна. Разумеется, ты ему нравишься.
Я громко рассмеялась и, повернувшись к отцу, переспросила с улыбкой:
— Физически привлекательна?
— Определённо, хороша. Как твоя мама в твои годы. Мужчины, берегитесь!
— Ух ты, значит, я тебе ее напоминаю?
— Она не была такой грубой, выглядела лучше, но по надменности вы похожи. После того как я впервые попытался ее поцеловать, она несколько недель не смотрела в мою сторону.
— Я бы тоже не смотрела. Было бы на что.
— Ну спасибо, — произнес он явно уязвленный. — К твоему сведению, ты похожа на меня больше, чем тебе говорят. Просто ты ухитрилась быть похожей понемногу на всех.
— Она тебе очень нравилась? — тихо спросила я.
Он пожал плечами:
— Тогда мне нравились все девушки. А я — им, — добавил он с притворно зловещим смешком.
Прикольно было видеть его с такой стороны. Обычно он супернормален и прозаичен.
— Она тебе рассказывала нашу историю?
— Скорее нет. Так, кое-что много лет назад.
— Что ж, — вздохнул он. — Она жила по-соседству, сколько я себя помню. На дух меня не переносила и время от времени поколачивала. Однажды сломала мне нос. Разбила в кровь губу. И, боюсь, именно она оставила меня без двух зубов.
— Моя милая хрупкая мама? Да ты шутишь?
— Она самая. Конечно, тогда она была почти на две головы выше меня, а я возглавлял банду уличных террористов. Потом, в один прекрасный день, я вытянулся, а она вздумала превратиться в леди, и все мальчишки на улице стали сохнуть по ней. Мы звали ее Жеманная Крисси. Считали снобкой, а она просто была застенчивой. Где-то в глубине души я, конечно, знал, что она тайно меня любит.
— Ну конечно, — поддразнила я.
— Да, любит, — настаивал отец. — Нам было четырнадцать, и мы сгорали от любви. И, вероятно, были более зрелыми, чем ты сейчас.
— Четырнадцать, — с насмешкой повторила я.
— Угу. Как-то раз, когда нам было по шестнадцать, я чинил машину и услышал через забор, как она плачет в своем садовом сарайчике. Я позвал ее к себе, мы устроились в моем гараже и так стали лучшими друзьями. Она поделилась своими проблемами, а я рассказал о своих.
— И что у нее были за проблемы? — спросила я.
— Постоянные нелады с твоими бабушкой и дедом. Бог его знает почему, ведь она была такой прекрасной дочерью. Мне лишь известно, что она жила в одном доме с человеком, который не разговаривал с ней, а она не понимала, по какой причине.
— А твои проблемы?
— Мать Марии Лучианни. Я станцевал с этой девчонкой на свадьбе, и ее мамаше привиделись свадебные колокола. Она приходила в гости к моей матери и неизменно приносила с собой какую-нибудь вещицу из приданого Марии. Кабы я женился на Марии, Джози, я бы спал на пурпурных атласных простынях.
— Представляю, каково проснуться на них с похмелья, — сказала я, и от этой мысли меня чуть не стошнило. — Значит, вы стали друзьями? — добавила я, желая вернуться к теме о маме.
— Самыми лучшими. Она забыла о своей застенчивости, а я вспомнил, что сохну по ней, и мы подружились. Через несколько месяцев наши отношения изменились. Мы очень сблизились... и ступили на путь, на который не должны были ступать...
Он оторвал взгляд от дороги и с нежностью на меня посмотрел:
— Сейчас, Джози, можно взглянуть на это и сказать, что в результате появилась ты — а значит, оно того стоило, — и что мы никогда, до самой смерти, не пожалеем о твоем появлении, но надо также признать: справиться с происходящим было не в наших силах. Детям нельзя играть во взрослые игры. И я говорю не о том, чтобы воспитать и вырастить ребенка, ведь меня не было рядом и я не знаю, каково это. Я говорю о сексе. Для меня это было совершенно ново, я оказался вовлеченным не только физически, но и эмоционально. Твоя мама стыдилась того, что мы делали, а я чувствовал, что не справляюсь. Чувствовал, что не доставляю ей удовольствия, и поэтому возненавидел ее. Теперь-то я понимаю, что мало кто из мужчин способен заставить девочек-подростков испытать не только физическое, но и эмоционально удовольствие. Девчонкам всегда чего-то не хватает. Всё приходит с практикой.
— Я слышала другое. У парней сексуальный пик наблюдается в семнадцать лет. У женщин — в тридцать, — доложила я. — У меня тринадцать лет в запасе. Ну а ты, разумеется, уже в пролёте.
— Нахалка.
Я выудила из сумки шоколад. Когда меня укачивает, я ем, хотя знаю, что рано или поздно меня вывернет от всей той еды, что я в себя впихнула.
Я снова глянула в окно — тот же пейзаж и то же ощущение. Пеньки. Кусты. Дорога в две полосы. Радио, которое молчит, так как мы находимся между передающими станциями. Жара, явно ненормальная для середины зимы. Тоска смертная.
— У тебя есть подружка?
— Да.
— Хм, — хмыкнула я, становилось уже не так скучно. — А мы ее навестим?
— Нет, не навестим. Возможно, я сам.
— Хм. А чем она зарабатывает на жизнь?
— Она бухгалтер.
— Хм. Какая жалость. Я бы с удовольствием с ней познакомилась. Мы могли бы стать закадычными друзьями.
Майкл недоверчиво глянул на меня и саркастично заметил:
— Прям сама искренность.
— В роли моей мачехи она бы заработала нервный срыв.
— Уж ты бы постаралась, это точно.
— А мама встречается с доктором.
— Как интересно, — сказал он скучным тоном.
— Он итальянец.
Майкл задержал на мне взгляд, и мне почему-то понравилась такая его реакция.
— И красавчик. Я его обожаю.
Окей, слегка преувеличила. Она встречалась с ним всего лишь раз, но я, когда узнала, запустила мясным пирогом в раковину, а ведь мама много лет как не страдает отсутствием поклонников.
— Ты мне нравишься больше. Ты «хорошие люди», как сказал бы дядя Рикардо.
Он посмотрел на меня и так красиво улыбнулся, что я начала влюбляться в мысль, что он мой отец.
— Если бы я выбирал дочь, то выбрал бы тебя.
Я была тронута, поскольку знала, особенно после наших нескольких первых встреч, что ему сложновато было меня принять.
— Да, мне свойственно так действовать на людей, — сказала я с фальшивой скромностью.
Он рассмеялся и, протянув руку, коснулся моего лица.
— Ты хорошая девочка, Джозефина.
— Нет. Я славная девочка. Между «хорошая» и «славная» все-таки есть разница.
— Двоякий смысл?
— Ага.
Я предложила ему шоколад — он покачал головой.
— Меня уже едва не воротит. Не ешь больше, Джози.
— Еда отвлекает от этого дерьмового пейзажа.
— Сядь назад и поспи.
— О, чудесно. Значит, если мы вдруг попадем в аварию, а я в это время буду спать, то, поскольку моя сопротивляемость смерти будет низкой, очнусь я уже в морге.
— Совсем не обязательно, — заметил он, качая головой.
— Так мне сказал Джейкоб. А еще он говорит, чтобы я никогда не читала в машине.
— Мы скоро приедем в Брокен-Хилл, так что, если хочешь помыться, приготовь одежду.
— Как люди здесь живут? Я бы не смогла.
— А если однажды придется?
— Ну нет.
— А вдруг выйдешь замуж за местного парня?
— Тогда... — пожала я плечами, — ...он может переехать в Сидней.
— А если придется пойти на компромисс?