Мы стояли и смотрели друг на друга, и мне на удивление столько всего хотелось ей сказать. А раньше надо было включать фантазию, чтобы хоть что-то из себя выдавить.
— Мне так не хватает Джона... как друга. Казалось, он всегда будет рядом, чтобы поднять мне настроение, когда совсем уж плохо, — выпалила Ива.
— А я так хотела, чтобы мы вместе учили право. И теперь не уверена, что смогу это сделать без него, — призналась я.
Меня, конечно, удивил сам факт — мы стоим тут и выбалтываем все наши страхи, — но тут на ум пришли слова Джона о нашем с Ивой сходстве.
— Джози, мы не виноваты в том, что случилось. Ни ты, ни я — только Джон. Но мне все равно хочется плакать — люди всегда будут помнить, как он умер, а не то, как он жил.
— Но мы будем помнить, — возразила я.
Она кивнула и собралась уже уходить.
— Ива?
— Да?
— Если мы поступим в один и тот же универ, может, как-нибудь поболтаем за чашечкой капучино?
Она обняла меня в ответ. Именно ей, а не своим лучшим друзьям, я могла поплакаться о том, что произошло за последние несколько недель.
После церемонии Майкл пригласил меня в пиццерию.
— Горжусь тобой, — сказал он, глядя на мои сертификаты. — И мама тоже. Я думал, она заберется на стул и начнет скандировать: «Джо-зи, Джо-зи, Джо-зи!»
— Но это не считается — вы же мои родители.
— Да, и мне нравится это слышать.
Я глянула на него и улыбнулась:
— Мы никогда не говорили об этом вслух, правда?
— Правда, потому что мы оба упрямцы, — рассмеялся он и потрепал меня по щеке. — Знаю, что прикидывался спящим во время твоей речи, но, как по мне, ты выступила очень поэтично. Совсем как твоя мама когда-то.
— Мама лирик?
— Она любила поэзию, особенно Элизабет Браунинг, и собиралась поступать в университет на факультет английской литературы, чтобы стать поэтом.
— Стыдно-то как! Родная мать собиралась осваивать гуманитарные науки, — пошутила я. — Да ладно, Майкл, мама никогда не хотела учиться в университете.
— Что ты знаешь о желаниях своей матери? Она хотела быть величайшим поэтом современности — постоянно что-то декламировала, а меня это жутко раздражало.
— Почему же она ничего мне не рассказывала?
— Может, думала, что ты будешь себя винить. Я имею в виду, что именно из-за нас она не пошла учиться.
— Но почему? — Мне было непонятно. — Я бы пошла. Почему люди не делают то, чего хотят на самом деле? Я бы никогда не позволила кому-то или чему-то встать у меня на пути.
— Джози, ну откуда ты, черт возьми, это знаешь? Ты еще толком не жила. Я посмотрю на тебя в сорок — сделала ли ты все, что хотела. В семнадцать мне хотелось стать пилотом, но из-за переезда в Аделаиду я впал в такую депрессию, что позабыл обо всех своих желаниях. Люди меняются. Обстоятельства их меняют.
— Ты действительно был влюблен в небо?
Майкл задумался.
— В жизни я любил только дважды: Кристину Алибранди в прошлом и Джозефину Алибранди в настоящем.
— Жаль, что в Кристину Алибранди ты больше не влюблен, — вздохнула я.
Принесли наш заказ, и мы принялись за еду.
— А давай купим контактные линзы? — прожевав, предложил Майкл.
— Контактные линзы? Тогда мы будем неотразимы — боюсь, я этого не вынесу.
— Если ты начнешь их носить, я себе тоже куплю.
— И мы будем как близнецы.
Он выглядел каким-то нервным, что само по себе было странно, ведь Майкл Андретти всегда все держит под контролем. Он отложил пиццу, взял меня за руку и сжал ее.
— Мы с мамой уже это обсудили.
— О боже! — радостно завопила я. — Значит, вы встречались тайком от меня и теперь женитесь?
— Можешь хоть раз не дурачиться? — спросил он. — Я обсуждал с ней вопрос... смены твоей фамилии на Андретти.
— После вашей свадьбы?
— Угомонись! Бог мой, Джози, ты что, думаешь, жизнь легкая штука? Я хочу удочерить тебя и дать тебе свою фамилию.
— А мама?
— Я не могу удочерить и ее.
— Могу подсказать один способ смены ее фамилии, — сказала я хитро.
Он глянул на меня и изумленно покачал головой.
— Не обижайся, если я попрошу отсрочки, — честно сказала я. — Речь ведь не только обо мне. Есть еще мама и нонна. Но если это поможет, то я бы очень гордилась фамилией Андретти... папа.
Перегнувшись через стол, я крепко обняла отца, раз за разом повторяя про себя и смакуя возможную новую фамилию. Хотя с фамилией Алибранди меня ничто в реальности не связывало, все же ее носили мама и нонна, а с ними меня связывало очень многое.
— Я буду по тебе скучать, когда ты уедешь назад в Аделаиду.
— Никуда я не уеду. Я купил дом в Балмейне.
— В Балмейне? — завизжала я.
— Ты привлекаешь всеобщее внимание, — заметил Майкл.
— Бог мой! Когда ты его купил?
— Я как раз в процессе покупки.
— Боже, как здорово! Это так близко. Могу у тебя заночевать — мы бы заново обставили дом и все такое.
Он закатил глаза, откусывая кусочек чесночного хлеба.
— Мама знает?
— Кажется, я упоминал об этом.
— На одном из ваших тайных свиданий?
— Ты невыносима.
— А как же бухгалтер из Аделаиды?
— Не лезь не в свое дело.
— И все-таки?
— В жизни не видел человека любопытнее тебя, — вздохнул он, качая головой. — Мы решили расстаться. Полюбовно.
— Черт, сказать, что я расстроена — это ничего не сказать.
— По твоему тону слышно, — сухо заметил Майкл. — Это было нелегкое решение, но мне нужно было правильно расставить приоритеты. Восемнадцать лет назад я сбежал от ответственности — мне не стоило так поступать с твоей мамой. Я не могу снова убегать — я постарел и бегаю медленнее. Хочу теперь проводить время с вами.
— Значит, это не имеет никакого отношения к твоему пылкому увлечению мамой?
— Джо-о-ози, — раздраженно протянул Майкл.
— Бухгалтер была не в твоем вкусе. Ты говорил, она ест спагетти вилкой и ложкой.
— Я и хорошее о ней говорил.
— Правда? Например? — усмехнулась я. — Что она привлекательна, умна и успешна? Я тебя умоляю, в жизни есть более интересные вещи.
— Я затыкаю уши.
Остаток ужина прошел спокойно — я больше не донимала Майкла. Потом он провез меня мимо своего дома, чтобы показать, как тот выглядит снаружи. В Балмейне, пожалуй, самые здоровские пабы, книжные магазины и недорогие рестораны, и район прямо-таки дышит историей. Дом Майкла, сооруженный из песчаника, был совсем маленький — меньше, чем наш, но с надстроенной мансардой, которую, как предполагалось, я буду занимать на случай ночевки. Сад просто очаровывал, и я уже представляла, что смогу с ним сделать.
Майкл отвез меня домой и, прислонившись к машине, ждал, пока я дойду до ворот. А я развернулась и пошла назад к нему.
Обняла его и почувствовала, как он обнял меня в ответ.
— Я люблю тебя, ты же знаешь.
— А все потому, что я такой милый, — усмехнулся он, ущипнув меня за щеку.
— Обычно так говорю я.
Мы еще немного посидели на крыльце. Говорили мало — не было особой нужды. Промелькнула мысль, что еще год назад Майкла не было в моей жизни, и это по-настоящему меня напугало.
Маму я застала за просмотром телевизора и тихо села с ней рядом. Так, прижавшись друг к другу, мы просидели какое-то время.
Я не была уверена, с чего начать разговор о своем удочерении или смене фамилии. Мама не знала историю с Маркусом Сэндфордом и понятия не имела, как мало фамилия Алибранди для нас всех значила на самом деле.