Позвонил Куаньяр, справился о новостях и предложил приехать на помощь. Пикассо отнюдь не горел желанием делить гостиничный номер с благоухающим коллегой, поэтому велел ему еще раз, предъявляя фотографии, опросить всех свидетелей по делу, сделать повторный дактилоскопический анализ и установить местопребывание Херш, не забыв проверить ее алиби.
В поселок Пикассо поехал один. Обошел кафе и магазины. В мэрии ему подтвердили, что мадам Эштремуш ушла с совещания в 22.30, намереваясь вернуться домой пешком. После этого больше ее никто не видел. Зато в кафе «Площадь» сообщили, что в тот вечер к ним заглядывал Франсуа Кантор, выпивший три кружки пива.
— Я его почему запомнил? — объяснил хозяин заведения. — Он мне сказал: «После трех кружек пива жизнь прекрасна!» А ушел он почти перед самым закрытием, около восьми.
Инспектор уже шагал по улице, когда его нагнал запыхавшийся владелец кафе:
— Чуть не забыл! Когда он расплачивался, я видел у него толстенную пачку денег. Не знаю, сколько точно там было, но так, навскидку, тысяча или даже две евро. Если вам это поможет…
Продолжая двигаться в белесо-молочном зимнем тумане, Пикассо набрал номер Куаньяра:
— Я хочу знать о Франсуа Канторе все. Его прошлое, настоящее и будущее. Банковский счет, размер пенсии — абсолютно все.
«И даже не попрощался», — печально подумал его собеседник.
Пьер Эштремуш был дома один.
— Мальчики разъехались по школам. Один в Рене, другой в Бордо.
Он предложил инспектору поужинать вместе с ним. Пикассо, умиравший с голоду, согласился. Сейчас он сообразил, что в день похорон совсем не обратил внимания на этого человека. А зря — он ему нравился. Нравился, как может нравиться, например, муж сестры. Как и все прочие, инспектор не остался равнодушным ни к мягким манерам миролюбивого великана, ни к его профессиональной неторопливости в суждениях, ни к умению сдерживать свои эмоции.
— Шинон? — Пьер поднял бутылку.
Пикассо подставил бокал и сказал:
— Отец тоже исчез.
Пьер задумчиво вздохнул:
— Он, конечно, ненормальный, но что он может против двух сильных женщин?
— Если верить осматривавшему его психиатру, он никакой не сумасшедший. Скорее извращенец, одержимый идеей помыкать людьми. Манипулятор. А это, может быть, еще хуже.
— Вы звонили Фиге?
— Это тетушка? А надо?
— Обязательно.
— Кантор вчера приезжал сюда, судя по всему, один. Если между ним и исчезновением Клотильды и Алисы есть связь, а она есть, это несомненно, то возникает вопрос: где была Алиса в тот момент, когда ее отец явился сюда для встречи с Клотильдой? Вчера в полдень она села в поезд в Париже. Должна была добраться до места днем. Но если она заранее договорилась повидаться с отцом, почему вечером ее не было с ним?
Пьер подлил Пикассо вина. Взгляд его гостя на миг затуманился страхом, но тот решительно потряс головой и продолжил:
— У него при себе крупная сумма денег. Люди снимают деньги, когда собираются что-то предпринять, куда-нибудь поехать. Когда затевают что-то, сопряженное с определенными расходами.
— Вы что, были у него дома?
— Он там не появлялся уже несколько дней. Обретается где-то в другом месте. Не знаете, у него кроме этой квартиры другого жилья нет? — на всякий случай спросил Пикассо, хотя догадывался, каким будет ответ.
— Нет, — улыбнулся Эштремуш.
— А машина есть?
— Нет, конечно. Господи, да ему надо спасибо сказать, если он босиком не шляется!
— Расскажите мне о нем, — попросил Пикассо. Сам того не замечая, он с жадностью поглощал предложенный ужин.
— Это сложный человек. Всю жизнь проповедовал вседозволенность и пытался навязать свои взгляды окружающим. Хипповал, но то же время отличался крайней нетерпимостью. Знаете, нечто вроде попытки внедрения культуры андерграунда с помощью дубины. В сущности, большая сволочь. Их мать не сумела с ним справиться. Клотильда с детства терпеть его не могла, но с Алисой дело обстояло не так просто. Она все-таки его любила, несмотря ни на что. Но что такое он мог им наплести, чтобы они обе, никого не предупредив, помчались к нему?
Пикассо понял, что обязан успокоить этого человека, с дружеским участием накормившего его: