— Мадам нет дома.
Пикассо показал удостоверение, и служанка его впустила. Указала на глубокое кресло, обитое атласом в бело-зеленую полоску, и чуть погодя принесла чашку черного кофе.
— Я ей сейчас позвоню. Она у парикмахера.
Инспектор некоторое время мерил шагами роскошно обставленную старомодную гостиную. Попытался угадать, какое из кресел в этом огромном зале ожидания принадлежит лично хозяйке, но так и не пришел к определенному выводу. На стене висела сангина, изображавшая молодой эту женщину, никогда не отличавшуюся особенной красотой, но, как шепнула инспектору Клотильда в день похорон, сумевшую понравиться именно тому мужчине, «которого она хотела». Та же Клотильда в нескольких словах рассказала ему историю Оноре, присутствовавшему в комнате в виде фотографии в рамке, стоящей на пианино, — белые шорты, сигарета в углу рта, за спиной — парус роскошной яхты. В книжном шкафу обнаружилась фотография сестер Кантор, заставившая его сердце болезненно сжаться. Девочки, худющие и светловолосые, с сощуренными от яркого солнца глазами и слишком белыми лицами — результат передержки камеры — напоминали двух падших ангелов. Должно быть, им было лет по четырнадцать-пятнадцать. Алиса оперлась спиной о балюстраду и смотрела прямо в объектив, улыбаясь вымученной улыбкой, словно под дулом пистолета. Клотильда глядела куда-то вправо, но что именно привлекло ее внимание, теперь уже было не узнать.
— Раз вы здесь, значит, их еще не нашли. Я права? — Тетя Фига одной рукой стаскивала с головы норковую шапку, из-под которой инспектора обдало сильным запахом лака, а другой снимала с полки снимок племянниц. — Отец без конца их фотографировал. У меня этого добра полные коробки. Они ненавидели позировать. Антуанетта вам что-нибудь предложила?
— Да, спасибо.
Фига махнула ему рукой, приглашая занять место напротив нее. Сама она устроилась в велюровом кресле цвета старого золота, безупречно прямо держа спину. После сидения под сушилкой кожа у нее под макияжем покраснела и к ней прилипли крохотные волосинки. Свою чашку кофе она выпила в два глотка.
— Чем я могу вам помочь?
— Попробуйте поставить себя на место Франсуа и скажите мне, где их искать, — вздохнув, ответил Пикассо. — У нас очень мало данных. Кантор приехал встречать Алису на вокзал во вторник днем. Клотильду он скорее всего подобрал по пути из мэрии к дому. Взял напрокат машину с неограниченным пробегом. Сейчас они где-то все вместе.
— Н-да… — протянула Фига и окликнула служанку: — Накройте стол на двоих, Антуанетта. — Та склонила голову и вышла. — Я рано обедаю. Старые английские привычки. — Она нахмурила брови. — Видите ли, господин инспектор, я не слишком волнуюсь. Франсуа, конечно, не вполне нормален, но он не причинит им никакого вреда.
— Анри так не думает.
— Этот старый вонючий придурок! — Она задрала подбородок, давая понять, что не намерена извиняться. — Ни он, ни его брат никогда не умели жить. Они же вдохнуть не способны, пока хорошенько не обдумают, зачем это нужно! Они же оба наркоманы. Только Франсуа жрет грибы, а Анри нюхает нафталин! А почему? Потому что сами себе надоели до смерти. Нет, я вам серьезно говорю, нет здесь никаких семейных тайн, и искать нечего.
— Психиатр утверждает, что он извращенец.
— Ну разумеется. Такой же извращенец, как, например, я или вы Просто у него извращения проявляются в более наглядной форме, вот и все. Он всегда любил быть в центре внимания. Наверное, в детстве обожал переодеваться. И верит словам. Это его слабое место.
— Что вы имеете в виду? — Пикассо вдруг обнаружил, что они уже в столовой. Он даже не заметил, когда это они успели сюда перебраться.
— Присаживайтесь, прошу вас. Я имею в виду вот что. Есть люди, которые верят в то, что все на свете можно объяснить. Что жизнь состоит из узлов и надо только научиться их развязывать, один за другим. — Она недобро усмехнулась и развернула салфетку. Антуанетта внесла блюдо рыбы и стала наполнять тарелку Пикассо.
— Люди думают, что достаточно перебеситься, чтобы потом все у них наладилось. Вздор, месье Пикассо, чистый вздор.
Инспектор не сдержал улыбки. Ему стало почти весело.