Придя в себя, Хокке обратился прерывающимся голосом к Хорхе:
— Спасибо, дон Хорхе! Вы спасли мне жизнь…
Хорхе сделал вид, будто не слышит. Мне он сказал:
— Ничего не мог поделать с собой — в таких случаях действуешь просто машинально!
Валле Бубергу тоже нездоровилось; он заметно осунулся и мечтал только о том, чтобы поскорее вернуться домой. К счастью, это удалось осуществить довольно быстро. Из Пуэрто-Легизамо один немец подбросил нас на своем видавшем виды самолете в Боготу (в следующем же рейсе его летающий рыдван свалился в джунгли). Этот немец скупал каучук и другие ценные товары в Амазонас и перепродавал их в Боготе с немалой выгодой. Одновременно он перевозил пассажиров и багаж. Казалось, в самолете и для мухи места не найдется, тем не менее он забрал и нас и наше снаряжение. Впрочем, бóльшая часть снаряжения осталась в Пуэрто-Легизамо: мы с Торгни твердо решили завершить съемки, как только кончится дождливый сезон.
Мы попросили летчика следовать над Кагуаном. Для этого не надо было сильно отклоняться от курса, зато мы получили возможность опровергнуть один географический миф. На всех картах озеро Чайра производит внушительное впечатление своими размерами. Между тем кишащий крокодилами водоем, который мы видели во время нашего путешествия и который Хорхе называл Лаго Чайра, показался нам совсем уж не таким обширным. Но где же тогда большое озеро, помеченное на карте? Обследовав этот район с воздуха, мы пришли к выводу, что оно вообще не существует, и пилот подтвердил наши наблюдения. Собственно, тут нет ничего удивительного. Настоящие картографические съемки здесь никогда не производились; часто географам приходилось основываться на сделанных кое-как зарисовках и противоречивых сообщениях путешественников. Так Чайра и останется на карте значительно больше своих действительных размеров, пока кто-нибудь не поправит картографов.
В Боготе мы распрощались с нашими спутниками-колумбийцами, взяв с них обещание сопровождать нас и в следующей экспедиции. Снова — на самолет, через Ямайку и Нью-Йорк в Европу. Чудесным весенним днем мы приземлились на стокгольмском аэродроме, где нас встречали представители «Нурдиск Тунефильм». Встреча была приветливой, но, естественно, не особенно восторженной. Однако мы с Торгни вовсе не чувствовали себя поверженными героями. Конечно, обидно было возвращаться без достаточного материала для картины, но мы по-прежнему верили в свой замысел и в самих себя. Весь вопрос был в том, продолжает ли верить в нас кинокомпания. Ответ последовал уже через несколько недель: «Поезжайте снова!»
11
ГИГАНТСКИЕ ЖАБЫ И ЯДОВИТЫЕ ЛЯГУШКИ
Войдя в ванную комнату нашего номера гостиницы в Пасто, уборщица сначала взвизгнула, потом бросилась бежать, усиленно крестясь на ходу.
Уборщицу напугали три гигантские жабы, три страшных чудовища, которые сидели на каменном полу и пялили на нее огромные глаза.
Эти уроды и 2,5-метровый удав, а также энное количество банок с заспиртованными тварями составляли первый улов нашей новой экспедиции. Мы снова приехали в Колумбию, намереваясь возобновить и завершить съемки полнометражного фильма, и в начале ноября 1953 года покинули Боготу.
Валле Буберг заявил, что сыт по горло Амазонас, поэтому его место занял оператор Курт Вальгрен. Курт уже участвовал в киноэкспедициях в Африку и пристрастился к тропическим приключениям. Новым членом нашей экспедиции был также двадцатичетырехлетний звукооператор Олле Булин; он получил впоследствии прозвище Эль-Капусино (капуцин) из-за своей кудрявой бородки. Остальные участники были те же, что и в прошлый раз.
Наш маршрут должен был явиться повторением прошлогоднего: мы собирались спуститься на грузовике из Пасто по восточным склонам Анд до Рио-Путумайо, а оттуда следовать водным путем в Амазонас. Но предварительно мы успели навестить район западнее Пасто, где я несколькими годами раньше сделал открытие, вызвавшее немалый интерес среди естествоиспытателей. Речь шла, как я уже писал в одной из своих книг, об открытии крупнейшей жабы Нового Света, которую окрестили Буфо бломберги.[22] (Как видите, есть много способов обессмертить свое имя!) Торгни решил сделать кинозвезду из гигантской жабы. Таким образом, наша экспедиция очутилась на ее родине.
Это было богатое событиями и довольно трудное путешествие. Четыре дня мы пробирались верхом по узким вьючным тропам — то вдоль головокружительных обрывов и пропастей, то сквозь густые заросли по скользкой, глинистой почве. Наше снаряжение, да и сами участники экспедиции с честью выдержали серьезное испытание. При этом киноаппаратура осталась цела только благодаря какому-то чуду, потому что с нашими вьючными животными то и дело случались несчастья: то они летели кувырком, то проваливались по брюхо в грязь, и нам приходилось выручать их совместными усилиями.
Курт Вальгрен один раз чуть не сломал себе шею: подпруга его лошади лопнула, и он полетел вниз головой в глубокую жидкую грязь. К счастью, у Курта оказались прочные позвонки, и он благополучно выбрался из ямы, грязный и злой, как черт. До сих пор знакомство Курта с седлом сводилось к верховой прогулке в Исландии, когда пугливая лошадь сбросила его на камни; понятно, что после нового приключения он стал относиться с еще большей подозрительностью к четвероногому средству передвижения. В дальнейшем Курт предпочитал в опасных местах слезать наземь и доверяться собственным ногам.
Нашей первой жертвой оказались не жабы, а уже упомянутый удав боа, которого «Соколиный глаз» Муньос обнаружил висящим на дереве. Караван немедленно остановился, в мгновение ока кинокамеры и звукозаписывающая аппаратура были приведены в боевую готовность, мы вырубили шесты с рогатками, и после этого судьба рептилии была решена. Несмотря на протестующее шипение, удав был изловлен и упрятан в мешок, пленка запечатлела волнующий эпизод, и все, кроме нашего пленника, были довольны.
Конечной целью этого похода было местечко Ла-Сиудад-де-Мадригаль на берегу реки Патия. В эпоху испанских завоеваний здесь возник город, но индейцы сровняли его с землей и убили белых поработителей. До недавнего времени развалины города были скрыты густыми зарослями, но лет десять назад на этом месте появилась небольшая деревушка, и джунглям пришлось уступить место посевам и пастбищам. Именно здесь-то и обитают гигантские жабы, однако встречаются они довольно редко. Несмотря на продолжавшиеся три дня и четыре ночи усиленные поиски, в которых участвовали шесть членов экспедиции и все население деревни, добыча составила всего лишь три экземпляра, да и то из них только один оказался взрослым. Зато этот толстячок и весил целый килограмм!
Мы ловили не только жаб. В мой первый приезд в Ла-Сиудад-де-Мадригаль мне попалась небольшая ярко-красная лягушка, которая относилась к неизвестному дотоле виду и была наречена замысловатым ученым названием «Дендробатес гистрионикус конклюэнс». Это ядовитая лягушка; яд выделяется железами, находящимися на спине. Индейцы в Чоко, на северо-западе Колумбии, используют его для своих стрел. Достаточно яду попасть на открытую ранку, и можно писать завещание.
Меня просили добыть еще несколько экземпляров этой необычной твари. И вот теперь я обратился к помощи жителей деревни, пообещав уплатить за каждую лягушку по одному песо (больше двух крон на шведские деньги). Это оказалось роковой ошибкой с моей стороны: я чуть не оставил экспедицию без денег! Насколько редки гигантские жабы, настолько же распространены, судя по всему, красные малютки.
Первым пришел ко мне один мальчуган, неся десяток лягушек, и я был очень счастлив. Но скоро перед нашим домом выстроилась целая очередь ловцов в возрасте от пяти до девяноста лет, держа в руках банки, пакеты, кульки из банановых листьев. Пришлось послать мальчишек — предупредить тех, кто еще не вернулся с охоты, что мне больше не нужно лягушек. Отобрав нужное количество, я выпустил остальных на волю, и ближайшие несколько минут вся земля вокруг дома казалась покрытой живым красным ковром.
22
См. очерк Рольфа Бломберга в первом номере журнала «Вокруг света» за 1957 год.