— Но если я права, то это будет величайшее археологическое открытие после Трои! — запротестовала Нина.
— А если вы ошибаетесь, то департамент выбросит на ветер миллионы долларов в погоне за мифом!
— Я не собираюсь тратить впустую средства департамента! У меня на руках все документы, подкрепляющие мою версию, все исторические ссылки — я два года потратила на эти исследования и не стала бы все это вываливать перед вами, если бы не была уверена в своей правоте.
— Зачем вам это, Нина? — неожиданно спросил Филби.
Личный тон вопроса застал Нину врасплох.
— В каком смысле?
— Я хотел спросить, — сказал Филби, с печальным сочувствием глядя на нее, — вы преследуете эту цель ради себя… или ради ваших родителей?
Нина попыталась заговорить, но у нее перехватило горло.
— Я очень хорошо знал Генри и Лору, — продолжал Филби. — Они могла сделать блестящую карьеру… если бы не были зациклены на одной легенде. Сейчас я слежу за вашей карьерой. Некоторые ваши работы просто замечательны. Лично я считаю, что в вас заложен даже больший, чем в отце, потенциал. Но… вы можете оказаться на пути, по которому шли ваши отец и мать.
— Джонатан! — почти непроизвольно вскрикнула Нина; в ее душе смешались потрясение, злость и боль.
— Мне жаль, но я не могу позволить вам пренебречь всеми вашими достижениями ради этой… этой пустой затеи. Столь дорогостоящий провал принес бы громадный вред вашей репутации, возможно даже — непоправимый.
— Меня не волнует моя репутация! — возразила Нина.
— Однако нас волнует репутация этого университета, — с легкой усмешкой сказала Ротшилд.
— Морин, — одернул ее Филби, прежде чем снова взглянуть на Нину. — Доктор Уайлд… Нина. Ваши родители погибли из-за этого. Если вы последуете их путем, то же самое может случиться и с вами. И ради чего? Ответьте себе честно — стоит ли умирать ради легенды?
У нее было чувство, словно кто-то только что ударил ее в живот — такой жуткий эффект произвели слова Филби.
— Это означает, что мое предложение отвергнуто? — сквозь зубы процедила она.
Трое обменялись многозначительными взглядами и вновь повернулись к ней. Филби в течение нескольких секунд смотрел Нине прямо в глаза.
— Боюсь, да.
— Понятно. — Она отвернулась и отсоединила свой компьютер от проектора. Экран погас. Губы у нее дрожали. — Раз так, то спасибо за потраченное вами время.
— Нина, — сказал Филби. — Не принимайте это близко к сердцу. У вас есть все для того, чтобы сделать по-настоящему прекрасную карьеру.
— Если?
— Если… вы не окажетесь в той же западне, что и ваши родители. Вы знаете, профессор Ротшилд права. История и мифология — это разные вещи. Не растрачивайте свое время, свой талант на мифы.
Прежде чем ответить, Нина пристально посмотрела на него.
— Спасибо за совет, профессор Филби, — с горечью проговорила она. Затем развернулась и вышла, хлопнув дверью.
Нине потребовалось десять минут, чтобы, спрятавшись в кабинке женского туалета, понять — она снова готова показаться на люди. Первоначальное потрясение в ее душе сменилось саднящей злостью. Как смеет Филби приплетать сюда ее родителей? Он должен был оценить ее предложение как самостоятельное, а не с личных позиций!
Со времени смерти отца и матери Филби был конечно, не заменой родителей — никто не мог бы заменить их, — но незримой поддержкой, наставником в период ее научного созревания.
И он отверг ее. Это было настоящим предательством.
— Сукин сын! — выдохнула она, ударив кулаком в кафельную стену.
— Доктор Уайлд? — послышался из соседней кабинки знакомый голос профессора Ротшилд.
Черт!
— Э-э… нет, я не говорить по-английски! — протараторила Нина, лихорадочно выбегая из дамской комнаты с компьютером под мышкой. Вконец смущенная, она оказалась у главного выхода из здания. Снаружи ее встретили знакомые небоскребы Манхэттена.
Ладно, что теперь?
Несмотря на столь сокрушительное поражение, она не верила в окончательный проигрыш и теперь думала только об одном: что же делать дальше?
Для начала — ехать домой. Самое лучшее решение. Наесться, напиться, а утром сожалеть о содеянном.
Она сошла по ступеням на тротуар и стала высматривать такси. И в тот момент, когда подняла к глазам сумочку, чтобы убедиться в наличии денег, Нина поняла, что за ней наблюдают. Какой-то мужчина — всего на мгновение дольше — задержал на ней взгляд, прежде чем перевести его на другой объект. Он стоял, прислонившись к стене университета: широк в плечах, с короткими редеющими волосами, одет в джинсы и потертую черную кожаную куртку. Его приплюснутый нос выглядел так, словно его ломали не один раз. Он был не намного выше Нины — чуть более пяти футов, — но его мускулатура говорила о большой физической силе, а едва уловимая опасность, исходившая от его квадратного лица, подсказывала, что он прибегает к ней без малейшего колебания.