4 ноября. Мы прибыли в Зею, что расположена неподалеку от Пирея. Над Пелопоннесом сгущаются вечерние сумерки. За эти дни мы прошли вдоль западного побережья Корсики и миновали опасный пролив Бонифачо (на мой взгляд, по нему слишком часто ходят танкеры — берегись черных приливов!). Затем проследовали по Мессинскому проливу, оставив Калабрию по левому борту, а Сицилию — по правому (ни Харибда, ни Сцилла не проглотили «Калипсо»), и по прямой направились в Коринфский залип. Пройдя Коринфский канал, мы попали в залив Caроникое, в глубине которого находятся остров Саламин и порт Пирей — торговая часть Больших Афин.
Наш экипаж состоит из капитана Пьера Маэ, его помощника Поля Зуены, боцмана Джо (Жозюэ) Сеги, матроса Пьера Буракова, главного механика Жан-Мари Франса. Кроме того, на борту находится майор Алина, мой заместитель по Монакскому океанографическому музею; он — мое второе я. По палубе расхаживает инженер — электрик-механик — изобретатель-ремонтник «подводного блюдечка, или тарелки» «Гастон», его имя Жак Ру; иногда мелькает фигура Боба Бронбека, пилота вертолета. И наконец, главная фигура на судне — знаменитый «Папаша Блиц».
«Папаша Блиц» — он же доктор Харольд Эджертон. Прозвище он получал за свое изобретение-электронную вспышку. И вот уже двадцать лет, как он ходит с нами в экспедиции, когда ему позволяет время. Имя этого ученого известно всему миру, его компетентность в научных вопросах может соперничать лишь с его простотой в обращении с окружающими. Он работает исследователем в Массачусетсском технологическом институте. На его счету множество открытий. В частности, он разработал самую лучшую осветительную систему для работы на большой глубине. Он первым сделал фотографии великого Срединно — Атлантического рифта. Но его сегодняшнее присутствие на борту обусловлено совершенно иной причиной: его без устали работающий мозг придумал а сверхсовременный подводный детектор. Речь идет с гидролокаторе бокового обзора, который должен оказать, нам существенную помощь в нашей археологической экспедиции. Этот прибор спрятан в удлиненную капсулу («рыбу»), которая движется на буксире позади «Калипсо». Капсула извлекается из воды с помощью электрической лебедки. Прибор передает информацию на уст я нов ленный на борту судна регистратор — таким образом мы постоянно получаем сведения не только о глубине моря под килем, но и о малейших изменениях рельефа дна в пятисотметровой полосе под днищем судна — 250 метров влево и 250 метров вправо. Мы получили возможность наблюдать малейшие неровности морского «пола». Ни одно затонувшее судно не сможет спрятаться от глаза этого всевидящего «шпиона».
Рядом с «Папашей Блицем» маячит Парвис Бабай, инженер-электронщик, в основном обслуживающий гидролокаторы. Чуть дальше на палубе блаженствуют ныряльщики — Альбер Фалько, Ремон Колл, Бернар Делемотт, Патрик Делемотт, Иван Джаколетто и Анри Гарсия.
Вскоре появляются специалисты по звукозаписи Жан Амон и Ив Злотичка. За ними неотступно следуют кинорежиссеры и кинооператоры Колен Мунье, Анри Алье и Жан-Жером Каркопино. (Жан-Поль Корню пока занят на съемках другого фильма и присоединится к нам в конце экспедиции.) Осталось дождаться доктора Хараламбоса Критзаса, того самого греческого археолога, которому вместе с ассистентами поручено наблюдать за раскопками, а ими мы будем заниматься значительную часть нашего путешествия.
Наконец все в сборе. Сначала мы сделаем несколько выходов в море, чтобы испытать новое оборудование in situ.
Я уже говорил, что, отправляясь в Грецию, еще не имел окончательно разработанных планов. У меня «в голове роились кое-какие идеи». И я мечтаю о великих открытиях, но человек предполагает, а случай располагает. Тот факт, что на дне греческих вод покоится огромное количество самых разнообразных судов, ни в коей мере не снижает трудностей в поиске и обнаружении подлинных античных «залежей». Легкодоступные места давным-давно разграблены. Опыт подводных «работ» в этом районе насчитывает не одно тысячелетие — еще персидский царь Ксеркс посылал на дно ныряльщиков, чтобы поднять из-под воды бронзовые тараны затонувших военных кораблей. Под воду спускался и сам Александр Македонский. Он пользовался примитивным колоколом, который именовался «колимфа» (colympha)… Однако я убежден: нас ждет немало открытий у побережья Пелопоннесского полуострова, в районе города Салоники, вблизи Киклад или Крита, но мы в своих поисках должны выбирать наиболее труднодоступные места, такие, где часты бури, где слишком большие глубины, где изобилуют обрывистые подводные склоны — иными словами, места, которые не под силу обследовать ныряльщикам-любителям: у них и оборудование хуже, и физическая подготовка слабее.