Не буду подробно описывать все события, происшедшие в пути. Это займет слишком много времени и утомит вас. Я подведу вас прямо к тому месту, где они впервые остановились, чтобы расположиться лагерем на ночь.
Это была одна из тех небольших лужаек, которые часто встречаются в лесах к западу от Миссисипи. Она представляла собой около акра земли, поросшей травой и цветами, среди которых можно было заметить подсолнечник и синий лупинус. Лужайку окружали высокие деревья, и, судя по их листве, здесь росли многие породы. Это можно было определить и по их стволам, так как все они были разные. У одних деревьев стволы были гладкие, а у других растрескавшаяся кора свисала завитками в фут длиной. Красивые тюльпановые деревья было легко отличить по их прямым, как колонны, стволам, которые распиливают, как вы, наверно, видели, на длинные доски для обшивки. Плотники и строители называют это дерево белым тополем. Название "тюльпановое дерево" происходит от его цветов, формой и размером очень напоминающих тюльпаны: цветы эти зеленовато-желтого цвета, с оранжевым отливом. Больше всего на этой поляне было именно таких деревьев. Кроме того, сразу бросались в глаза магнолии с большими, словно восковыми, листьями и цветами. Тут можно было увидеть и высокий сахарный клен, а пониже - раскидистый конский каштан с красивыми оранжевыми цветами и заросли орешника гикори. Огромные ползучие растения обвивали стволы и тянулись от дерева к дереву. На одной стороне лужайки виднелись толстые стебли тростника, похожего на высокую траву. Лес на другой стороне был намного реже - очевидно, в свое время пожар уничтожил весь подлесок в этом направлении. Веерообразные листья карликовых пальм и листья юкки придавали всей местности южный, тропический характер.
Юные охотники сделали привал часа за два до захода солнца, чтобы заблаговременно разбить лагерь. Примерно через полчаса лужайка представляла собой следующую картину.
Около опушки стояла маленькая брезентовая палатка в виде белого конуса, или пирамиды. Полог палатки был откинут, так как вечер был теплый. В палатке никого не было. Немного в стороне лежали на траве три седла. Это были мексиканские седла с высокой лукой; стремена их были стальные - не грубые деревянные, которые обычно так уродуют мексиканские седла. Рядом с седлами находился какой-то странный предмет: он напоминал гигантскую книгу, слегка приоткрытую и поставленную корешком вверх. Это было седло для вьючных животных, тоже мексиканское, называемое в этой местности "альпареха". На седле была крепкая кожаная подпруга с ремнем, который не позволял ему съезжать на шею животного.
Недалеко от седел на траве лежало несколько красных и зеленых одеял и шкуры медведя и бизона. На ветке висели кнуты, уздечки, бутылки из тыквы и шпоры. К стволу тюльпанового дерева, возвышавшегося рядом с палаткой, были прислонены три ружья. Два из них - карабины, один намного длиннее другого, третье - двуствольный дробовик. Патронташи и рога с порохом свисали с ружей на ремнях, перекинутых через шомпола.
С другой, подветренной стороны палатки горел костер. Его зажгли недавно, и он разгорался, потрескивая. По сильному красному пламени видно было, что это горит гикори - дерево, лучше всех других пригодное для костров, хотя для того, чтобы разжечь костер, мальчики воспользовались сухими ветками более легко воспламеняющихся деревьев.
По обеим сторонам костра в землю были воткнуты развилками вверх две палки, между которыми была перекинута еще одна, свежесрезанная, палка. На ней висел над огнем железный походный котелок, в котором уже начинала закипать вода. Вокруг были разбросаны сковородки, жестяные миски, пакеты с мукой, вяленым мясом и кофе, кофейник из прочного олова, небольшая лопата и легкий топорик с изогнутым топорищем из орехового дерева.
Это неодушевленные детали картины. Теперь перейдем к одушевленным.
Прежде всего - наши герои, три мальчика-охотника: Базиль, Люсьен и Франсуа. Базиль был занят палаткой, вбивал в землю колышки. Люсьен следил за костром, который он только что развел. Франсуа ощипывал диких голубей, подстреленных им по дороге. Все трое были одеты по-разному. Одежда Базиля была вся из оленьей кожи, за исключением шапки, сделанной из шкуры енота.
Шапка была украшена полосатым хвостом енота, свисавшим до плеча, словно страусовое перо. Капюшон охотничьей куртки был по краям отделан бисером. Куртка в талии была перехвачена ремнем, с которого свешивались охотничий нож в ножнах и маленькая кобура с поблескивающей из нее рукояткой пистолета. На ногах у Базиля были искусно расшитые вдоль швов гамаши из оленьей кожи и мокасины. Он был одет, как заправский лесной охотник, только белье его было тоньше и чище, а вышивка на куртке сделана с большим вкусом, чем у профессионального охотника.
Одежда Люсьена была небесно-голубого цвета: не то блуза, не то охотничья куртка и брюки из плотной хлопчатобумажной материи. На ногах у него были сандалии со шнурками, а на голове - широкополая панама. В общем, наряд его не выглядел так воинственно, как у старшего брата, но и у него на ремне тоже висел с одной стороны нож, а с другой - вместо пистолета маленький томагавк.
Люсьен носил томагавк не для того, чтобы убивать им кого-нибудь, - нет, он носил этот топорик, чтобы раскалывать не черепа, а скалы. Это был томагавк геолога.
Франсуа был еще в школьной курточке и брюках. Брюки были заправлены в краги, на ногах надеты мокасины; из-под суконной шапочки выбивались пышные кудри. На поясе у него тоже висел охотничий нож, а на левом бедре - маленький пистолет.
Ближе к середине поляны паслись три лошади, привязанные лассо к колышкам так, чтобы они не мешали друг другу.
Все три лошади были разные. Одна - большая караковая, с примесью арабской крови, очень сильная и норовистая. Это был конь Базиля, заслуженно пользовавшийся большой любовью мальчика. Звали его Черный Ястреб - в честь знаменитого вождя племени Лисиц, друга старого полковника, с которым тот познакомился во время посещения им племени индейцев.
Вторая лошадь была самая обыкновенная, гнедая, из породы, известной под названием "коб" . Это было тихое, спокойное животное; во внешности ее не было ничего охотничьего или воинственного. Лошадь была упитанная и лоснящаяся, как дородный горожанин, поэтому ее звали Буржуа. Она, конечно, принадлежала спокойному Люсьену.