— Со вчерашнего вечера. Арта, узнала, где будет ночь непослушания у древлян. И меня доставили под покровом темноты, чтобы никто не видел!
— Цветы принёс?
— А как же, Вот смотри!
И я вытащил из дупла кувшин, в котором стояла ветка моих роз, с тремя чёрно-белыми бутонами.
— Коста! Что это?
— Нравится?
— И ты еще спрашиваешь. Это же чудо! Откуда?
— Это мы с Ташей вырастили, там у меня дома. Я их сюда привез.
— А кто, такая Таша?
— Это моя помощница была там, на Мидгард — земле.
— Она тебе нравилась?
— Она хорошая девушка, но ты лучше! Никке, ты что ревнуешь?
— Очень! Вокруг тебя постоянно какие-то женщины…
— Это замечательно!
— Что замечательно?
— То, что ты ревнуешь! Это так здорово! Значит, я тебе не безразличен!
— Безразличен!!!!! Да, как ты можешь говорить такое, если бы это было так. разве я взяла у тебя цветы!
— Не сердись на меня! Я, наверное, говорю странно, просто я еще не совсем привык к вашим обычаям…
Вдруг Никке вскрикнула:
— Коста, тебе пора уходить. Тиция появляется. Я не могу больше быть с тобой. Мне нельзя. Но теперь я твоя веста. А это самое главное. И прошу, скажи Арте — старшая мать назначит соревнование сватов. Пусть за тебя попросят Верховная жрица и Раджан.
— Зачем?
— Долго объяснять. Попроси, она поймет! Мне пора.
И она хотела спуститься сама с дерева. Но я опять обхватил ее талию рукой. другой схватился за пружину и прыгнул между ветвями вниз. Никке прижалась ко мне. Мы полетели. Около земли стояли все древляне и смотрели вверх, поэтому, когда я появился внизу, все шарахнулись в разные стороны и образовали свалку. Я отпустил пружину. И встал около Никке.
— Никке — моя веста! — объявил я. — и если кто-нибудь посмеет до нее дотронуться, найду и…
— Коста. Тебе пора, уходи… — торопила меня Никке.
Тиция уже совсем вышла из-за Фиты, и только краешек был еще скрыт. Меня предупреждали, если младшая луна полностью выйдет из-за старшей, парни рода имеют полное право меня поймать и избить, как нарушившего уговор. Я не договорил. Но звонко чмокнув свою весту в щёку, пусть знают, полез на дерево, где над верхушкой висела летающая машина, и за рулем меня уже ждал Агнар. Не успел я влезть в кабину, как Тиция полностью вышла из-за Фиты, и на дерево полезли древляне… Но меня уже не было.
Когда Никке, держа в руках ветку розы, подошла к дому старшей матери, там уже толпился народ. Весть о том, что произошло на поляне, быстро долетела до селения. Увидев в ее руках цветы, все ахнули. Около Лаа стоял ее отец, и счастливо улыбался.
— Матушка, — Никке протянула старшей матери цветы, — Коста мне цветы подарил, смотри, какие красивые! Спасибо, тебе, что ты отправила меня на поляну, там я нашла все-таки свое счастье, — улыбаясь, произнесла она.
Лаа скрипнула зубами:
— Отец, делать нечего, опять обошли меня белые жрецы! Но как они узнали? Кто сообщил? Ну, еще не все потеряно, завтра съезди в Туле и скажи Арте, что объявляю состязание сватов. Такое мое слово!
Моя семейка в полном сборе сидела дома у Арты и ждала меня. Войдя к ним, я услышал вздох облегчения.
— Спасибо тебе Божественная Свати! Раз так сияет, значит все обошлось! — усмехнулась Арта.
— Не совсем, — засмеялся Агнар, — Антоэль, он с твоим приспособлением так здорово управлялся, что напугал всех древлян. Нынешняя ночь непослушания им запомнится надолго. Сначала Коста как ветер налетел и скрыл от их глаз Никке. Они забыли обо всем, и все время пока Тиция скрывалась, толпились под деревом, пытаясь понять, что произошло, и, не осмеливаясь залезть наверх. А потом, наш герой спустился и стал угрожать, мол, если кто дотронется до его весты…
— Коста, — укоризненно покачала головой Сюа, — мы же предупреждали тебя…
— Но я очень аккуратно, только немножко попугал их! А то, они совсем там обнаглели, какой-то парень все приставал к моей Никке. Пытался ей доказать, что я трус! Кстати, Никке просила передать, что Лаа назначит состязание сватов, и что хорошо было бы, если бы за меня попросила Верховная жрица и Раджан. Вот это плохо!
— Что плохо? — переспросил меня Грэг.
— Как что? Как можно просить вашего Верховного Советника замолвить за меня слово! Кто я ему? И что он может сказать? О нем ходят страшные слухи. Он самый правильный! Наверняка припомнит мне, как я угнал летающую машину…
В комнате повила какая-то нехорошая тишина. Все удивленно уставились на меня. А я продолжал развивать свою мысль.
— Я, кажется, знаю кто это Раджан. Это тот мужчина в черной рубахе с лысиной на голове, который всегда при виде меня вытягивает губы, чмокает и басит: «Коста, ты очень шумный, тебе надо быть потише!» И что он может сказать обо мне? Арта, а без Раджана никак нельзя?
Первой взорвалась Шеле, она покатилась со смеху, за ней засмеялись все. Я опешил.
— Что это с вами? — обиделся я. — Я что-то не то сказал. Тот мужчина не Раджан? Но он ходит в рубахе советника.
Неудержимый хохот висел в воздухе, даже Арта вытирала слёзы, а Уллин бил себя руками по бокам, приговаривая: — Божественная Свати, я сейчас лопну!
— Агнар, ну, ты самый разумный, объясни, что тут происходит, — попросил я друга.
Он, не переставая смеяться, показал рукой на Грэга: — Это он!
— Что он? — не понял я.
— Коста, — сдерживая смех, произнес Кэрт, — ты не перестаешь нас удивлять. Ты не похож на мидгардца совсем. Те первым делом выясняют, кто главный в городе. А ты живешь уже с нами полгода, а так и не понял, что Грэг и есть Раджан.
— Грэг?
Наверное, у меня лицо было до того обалдевшее, что новый взрыв хохота сотряс комнату.
— Грэг, это правда? И это ты, как мне передавали, если бы Шеле не получила силу рода заставил бы меня жениться на ней? Зная про мою Никке?
— Да, Коста! Я сделал бы это! Ведь я Раджан — хранитель традиций, — смеясь, ответил муж Веды.
— Знаешь, ты как Грэг нравишься мне больше, чем как Раджан — выпалил я.
Новый взрыв хохота, а я обиженный вышел из дома, и пошёл к реке.
День состязания сватов, я запомню на всю жизнь. Я даже и помыслить не мог, что это такое. Хотя первые подозрения у меня появились тогда, когда я увидел, что в нашу компанию, идущую в селение Лаа, кроме моей семьи влились белые жрецы, верховный мастер горян, старшая мать полян, старшая мать Шеле. Как мне по секрету сказала Веда, Арта подозревала, что Лаа не успокоиться и назначит состязание сватов, поэтому она заранее обговорила, с кем считала нужным и получила их одобрение. Поэтому и не составило труда их собрать вместе.
— И что меня ждёт? — поинтересовался я.
— Ты узнаешь о себе всю правду, — встрял в наш разговор Грэг.
— И ты выложишь перед ними все мои недостатки, — попытался съехидничать я
— Всенепременно, — зубоскалил Раджан, — я еще долго буду помнить, что ты — брат моей жены — не удосужился понять, что я самый главный в Туле.
— А ты просто не похож на самого главного, у нас они другие, более величественные, что ли… — не остался я в долгу.
— Подожди, — успокоила меня Веда, — вот приедем, и ты увидишь, каким он может быть величественным…
Грэг улыбнулся и поцеловал свою жену: — У вас в роду, наверное, наследственная нелюбовь к Раджанам, — тихо сказал он ей, и она покраснела.
На площади нас уже ждали. Скамейки, были расставлены полукругом. Посередине восседали старшие матери и мужчины нескольких независимых родов древлян. Слева от них расположилась Лаа, и с ней четверо незнакомых мне людей. Увидев нашу компанию, которая расположилась напротив их, оно заметно побледнела.
Никке стояла около Лаа, меня поставили около Арты.
Первой взяла слово Лаа. Она заявила, что не может отпустить Никке из рода, что она нужна здесь, и что с удовольствием примет меня в свой род. А в подтверждении того, что девушка нужна лесу, она предоставляет слово свидетелям. Встал первый свидетель и подробно рассказал, как Никке спасла умирающее дерево, оживила поляну, и помогла спасти умирающий дом. Второй — что именно Никке нашла синюю землю для Белого города. Третий поведал всем, что она своим искусством приготовления настоек вылечила его сына. Четвертый признался в том, что он целитель зверей. Во всем полагается на мнение Никке, как лучшей травницы.