— Меня зовут Константин Романов, — представился я, — с кем имею честь говорить?
— Верховная жрица города Туле, — ответила она. Имени не назвала. Неужели и ведающие истину, как именовались еще жрецы, тоже верят в эту чушь с насылом проклятия на имя. Но спрашивать не стал.
— Я пришёл попросить разрешения вырыть несколько цветков, — высказал свою просьбу.
— Мне передали ваше желание, — холодно ответила она. — И еще мне сказали, что ваши цветы белые? Вы уверены в этом?
— То есть как? — не понял я. — Вы что думаете, я не отличу желтый цвет от белого? Тогда скажите, какого цвета ваше платье? Такого же мои цветы.
— Я знаю, что на вашей планете много белых цветов, может вы привезли белые?
— В том-то и дело, что нет! — я начал сердиться. Мне казалось, они издеваются надо мной. — Я привез бордовые, не знаю, как перевести на ваш язык, у вас нет такого понятия. Но примерно, это очень темный красный цвет. Понимаете, моя мечта вырастить чёрные розы, то есть чёрные цветы…
— Чёрные? — спросила она, и ее брови взлетели вверх, а глаза распахнулись с удивлением и ужасом одновременно. — Зачем чёрные? — повторила она.
— Наши цветоводы научились предавать цветам любой оттенок, который только есть, а вот истинно черный — не получается. Это дело престижа, если хотите, — изо всех сил пытался быть вежливым.
— Черный — цвет опасности, траура, смерти, вечного покоя, вы должны радоваться, что у вас нет таких цветов, — сказала она тихо.
— Послушайте, у каждой цивилизации свои понятия, какого цвета смерть, даже у нас на планете есть народ, который уверен, что цвет смерти — белый. Давайте, не будем навязывать друг другу свои традиции. У вас они одни, у нас другие. Дайте мне просто разрешение. Я хочу кое-что проверить.
— Я должна видеть ваши цветы, — не попросила, приказала она.
— Хорошо, я принесу вам их, только не очень скоро, — усмехнулся я. — Дело в том, что здесь на Раттее я не по своей воле, и разрешение на посещение вашего города мне не так просто получить.
— Очень жаль. Но я буду ждать, — нехотя согласилась она. — А взамен, я предлагаю вам взять несколько чёрных цветков с нашей земли. Пойдемте! И она заскользила по дороге. За ней два сказочных красавца, а замыкал шествие я. — Это хорошо, что цветы чёрные, эксперимент, будет чище, — вертелось в голове. Они шли быстро, боясь от них отстать, я уже не крутил головой. Но когда, свернув в очередной раз, мы оказались в низине между двух холмов, я забыл обо всем на свете. Передо мной были заросли немыслимо красивых цветов. Стебли прямостоячие, мохнатые, высотой до 2 м. Листья продолговатые бледно синие, цветки крупные, душистые, одиночные. Размеры цветков до 20 см в диаметре. Они похожи на золотые шары, только чёрные. Я забыл обо все на свете, бросился в заросли. Гладил листья, взял в ладони цветок и вздыхал его аромат, прикасался губами к нежным гладким лепесткам…
— Я думаю, распустившиеся цветы вам лучше не брать, возьмите, вот эти, они еще только растут, несмотря на то, что небольшие по размеру, но бутоны уже завязались. Да и нести вам будет легче… — рассудительный женский голос ввернул меня к действительности.
Невидящими глазами я посмотрел на говорившую Верховную жрицу, странно, но она как-то поблекла, по сравнению с этим чудом в моих руках. Она была холодная и отстраненная, но все равно кого-то мне напоминающая. Я тряхнул головой, освобождаясь от наваждения.
— И вы разрешите мне взять несколько кустиков? — задыхаясь, спросил я.
— Конечно, взамен ваших белых цветов, — кивнула она.
— Вы добрая женщина, — вырвалось у меня, — и красивая!
Лицо женщины будто сбросило ледяную маску, в ее глазах заиграла улыбка.
— Мне приятны ваши слова, тем более что они относятся не ко мне, а к цветам, которые вы с такой нежностью держите в руках, — ласково проговорила она. — Мальчики, помогите ему. Вот эти два небольших кустика. Больше не брать. И отведите на дорогу. Скоро светило сядет, и в лесу он заблудится, — она повернулась, чтобы уйти, но опять обернулась и сказала, — Кстати, Константин Романов, эти цветы у нас являются символом печали и смерти, а еще предупреждением об опасности. Вы чужеземцы странный народ, все, что касается смерти, вас, приводит в восторг…
Но я не слушал ее. Даже не заметил, как она ушла. Я был занят тем, что следил, как выкапывают заветные кустики. А потом, когда меня препроводили на дорогу, шёл, прижимая к груди свое сокровище, счастливый до безумия, и распевал про себя глупую песню.
Глава III
Обратная дорога показалась мне совсем короткой. Вернулся на базу я за полночь. В проходной меня встретили «ласково»:
— Смотри, все-таки вернулся, — сказал один из охранников, — а мы надеялись, что тебя закопали где-нибудь в укромном местечке…
— Увы, — я скорчил грустную мину, — я не мог позволить себе такую вольность, ведь вы же так ждали меня, и как вижу — даже скучали.
— Тоже мне, скажешь, скучали, — проворчал второй, — запомни, стукач, такие, как ты, долго не живут на свете. Или язык укоротишь, или присыплет тебя где-нибудь невзначай…
Послав их про себя подальше, я побежал на свою делянку. Прикопал цветы и отправился спать. Утром после построения подошёл к коменданту, но тот сделал вид, что не заметил меня, резко повернулся и ушёл. Стыдно сказать, и в этот раз я не обратил внимания, на странное поведение окружающих. Как же я был слеп!
После вахты — ненужного сидения на вышке — я убежал к себе в сад и стал высаживать «черные шары». Кустики были небольшие, но уже с завязавшимися бутонами. Я сидел около них, взглядом глотая испускающуюся от них необыкновенную, неземную красоту. Когда же ладонью прикрыл один из кустиков от лучей солнца, не прикасаясь к нему, почувствовал легкое покалывание в подушечках пальцев, убрал руку — покалывание прекратилось, опять накрыл — покалывание возобновилось. — Что это? Усиков нет! Энергия? Но слишком сильная для цветов… — размышлял я.
— Романов — к Вороиру, — окликнули снизу.
— Вот, чёрт, забыл! — тревожно чертыхнулся я.
Как и вчера, в комнате директора лаборатории вкусно пахло кофе, он в той же расслабленной позе, с широкой улыбкой на холеном лице.
— Ну, что батенька, совсем голову потеряли! — встретил он меня радушно, как старого друга. — Я же просил вас сразу придти ко мне. А я ведь не спал. Ждал, волновался. Хорошо, охрана сообщила о вашем прибытии. Нехорошо получилось, а?
— Простите, — мне стало неловко, — я, действительно, так был счастлив. Хотите посмотреть, цветы? Они великолепные. Представляете, совсем черные!
— Да, я уже видел, — расхохотался он. — Ну, да ладно… лучше расскажите, как прошло путешествие.
Выслушав мой рассказ, который, кстати, был совсем коротким, так как я пропустил и встречу с Никке, с двумя сказочными охранниками, он внимательно посмотрел мне в глаза, и вдруг сказал:
— А вы ведь мне не все рассказали, мой дорогой! А как же ваша новая знакомая? А как же мальчик, что кинул в вас камнем, и те два дружинника, которые так хотели вас отправить восвояси? И, кстати, я хотел пожурить вас. Зачем вы сказали Верховной жрице, что прибыли сюда не по своей воле, и что вам трудно выйти за территорию. Это же неправда!
— Что неправда? — на меня будто вылили ушат холодной воды, — что меня выслали сюда по приговору или что выйти за территорию у нас очень легко, захотел и пошёл? Вы что следили за мной?
— Ну, ну! Зачем так ершиться? Батенька, вы мой, а вы что думали, что мы позволим вас идти в неизвестность, без страховки? Как, никак вы член нашей базы, и мы несем ответственность за вас! Наши маленькие помощники летели за вами и следили, если бы случилось что-то непредвиденное, то мы пришли бы на помощь!
— Но вы же сами говорили, что мне ничего не угрожает, — вырвалось у меня.
— Говорил, — охотно согласился Вороир. — но страховка еще никому не мешала.
— Ясно, — отрезал я. — Могу я идти?
— Нет, — голос директора тоже стал серьезным. — Мы еще не кончили разговор. Значит так. Ты завтра с утра, выкопаешь свои розы и пойдешь в Туле. И будешь с Верховной жрицей очень вежливым. Мы надеемся через тебя завязать контакт. Нехорошо же как-то получается. Живем на чужой планете, не как гости, а как пленники за решеткой! У тебя состоялся контакт. И будь добр, закрепи его. И запомни, на тебя смотрит весь мир.