— Я сделала выбор, — ответила горянка, и взяла ладонь Антоэля в свою руку.
— Да, как же это! Я еще полотна не наткала тебе на свадьбу.
— Об этом не волнуйтесь, уважаемая, — сказал сурово Кэрт, и, вытащив рулон бледно — зеленой невесомой ткани, подал старшей матери. Та удивленно потрогала его: — Ткань из паутины? Это дорогая работа! Кто же эта мастерица?
— Моя будущая жена, Верховная жрица, из клана древлян, она ткала… Прислала в подарок Никке, но я думаю, и тебе хватит, — обратился он к горянке, — как звать — то тебя, дочка?
— Эника, — ответила девушка.
— Вот и хорошо, Эника, собирайся, с нами поедешь. И Никке скажи, пусть тоже собирается. И если, кто из рода к нам присоединиться — милости просим.
— Обошли, кругом обошли, — обиженно проговорила старшая мать. — Но вот мое последнее слово, если ваш Коста через год не вернется, сговор расторгаю, — и обратилась к Палетику, — А ты мальчик, что сбитенху к груди прижал, давай ее сюда. И смотри, на моих девочек не заглядывайся. Больше вам никого не отдам.
Глава III
До Центра управления я добрался с трудом. На корабле был разгром. Валялись вещи, сбились ковры, то и дело на глаза мне попадались люди, сидящие на полу, и потирающие ушибленные головы, плечи и другие части тела. В рубке толпился народ. Голос адмирала спокойный и деловой звучал под потолком.
— Связь?
— Отсутствует.
— Координаты, установили?
— Пока нет, мы в неизвестном пространстве. Нет точки отсчета.
— Что говорит система управления?
— Требует дополнительных данных.
— Предположения!
— Нас вышвырнули в неизвестный сектор.
— Повреждения!
— Незначительные
— Всем посторонним выйти из Центра управления. Прошу всех успокоиться. И удалиться в свои каюты, вас это тоже касается, — обратился адмирал Императрице, которая оказалась у меня за спиной.
— Вот еще, — вскинулась та, — я лучший штурман. Вы без меня ничего не решите…
А меня выставили за дверь. Пришлось возвращаться к себе в больничный отсек. В предоперационной комнате сестрички мазали ушибы, доктор вправлял вывихнутое плечо. Я потоптался там минуты две, не зная, что делать, идти к себе в изолятор не хотелось, и я вернулся туда, откуда ушёл. Сел на свой стул, положил ноги на стол.
Из всего, что мне удалось услышать, я сделал один вывод — дело плохо. Мы неизвестно где, в какую сторону лететь — никто толком не знает. А, значит, полетим на авось. В лучшем случае, если повезет, выберемся, в худшем — умрем от голода, нехватки воды, а то и кислорода. Странно, но эти мысли не вызывали у меня страха, было глубокое безразличие ко всему происходящему. И только девушка, которая разговаривала со мной, показанная мне на мониторе, предстала перед глазами. То, что она была мне знакома, я бы не сказал, просто она мне понравилась. И вновь и вновь всплывала в памяти — стройная фигурка, красивое лицо, темно-синие глаза, и алые губки. Я так замечтался, что даже почувствовал вкус этих губ…
В темноте время летит незаметно. Наверное, я заснул, потому что мне приснился странный сон. Я встаю, иду в Центр управления. Беру маркер в руки и на стекле поправляю намеченный маршрут. Потом подхожу к пульту управления и показываю на круглый светящийся прибор, и тихо говорю: «Надо срочно трогаться, нас засасывает». И тут открываю глаза. Я все также сижу. За окном непроглядная ночь космоса. И понимаю, что должен сделать то, что приснилось, и что это очень важно, и от этого зависит жизнь всех на корабле. Поэтому быстро встаю и направляюсь в рубку. Там только адмирал и комендант. Увидев меня, они подняли головы от монитора:
— Что тебе надо? — спросил командир крейсера.
Я, молча, взял в руки маркер, и поправил путь, взяв на тридцать градусов вправо. Рука сама, без моего ведома, рисовала кривоватую линию. Потом подхожу к прибору и произношу: «Надо срочно трогаться, нас засасывает»
Адмирал поднимает брови, и удивленно смотрит на коменданта, тот подходит ко мне и вглядывается в прибор, его лицо становиться хмурым:
— Он прав, иди, посмотри сам!
— Романов, вы штурман? — спрашивает адмирал.
— Нет, я — ботаник!
— Тогда на кой… вы лезете не в свое дело?
— Подожди, — прерывает его комендант, — Константин, объясни, почему ты пришёл сюда, откуда ты знал, что корабль движется, и зачем поправил курс?
Его вопросы смутили меня. А действительно, зачем? Скажу правду, решил я, а там, пусть решают: — Я видел во сне…
Мне показалось, что адмирал захлебнулся воздухом: — Во сне?
— Подожди, кипятиться, Ван, — говорит комендант. — Не забывай, нас оставили в живых благодаря только этому мальчику. А что, если это подсказка? Нам указывают выход.
— Ты с ума сошёл, командир, — продолжает возмущаться адмирал. — Как ты себе представляешь все это? Они что видят нас? Они знают, какой мы выбрали курс?
— Я не могу ответить на твои вопросы. Ответов у меня нет! Но смотри сюда. Мы действительно движемся! Я не могу тебе приказывать! Командир теперь ты, я только пассажир. Решение за тобой. Но, не забывай, твоя главная задача — довести всех живыми!
— Ну, а если это уловка, чтобы заманить нас, отправить в неизвестное — на верную смерть.
— Мы все и так стоим на краю гибели. Все расчеты условны.
— Если что случиться, отвечать буду я…
— С каких это пор, ты боишься ответственности, Ван? А потом, если что случиться, уже отвечать будет некому. Мы просто сгинем. А потом наш крейсер случайно вынырнет где-нибудь, с трупами на борту. Сколько таких кораблей мы с тобой видели?
Комендант повернулся ко мне: — Константин, ты уверен, что правильно проложил курс.
Я внимательно посмотрел на дело своих рук: — Я ничего не понимаю в курсах космических кораблей, — подлил я масла в огонь, — но именно так выглядела линия на стекле, которую я видел во сне.
— А ты знаешь, что это за прибор, и что он показывает, — продолжал допрашивать меня бывший командир нашего адмирала.
— Нет!
— А почему ты подошёл именно к нему?
— Мне снилось, что я подошёл именно к нему, и сказал, те слова, которые я сказал. Я просто повторил.
— Ну, и что ты на это скажешь. Ван?
Адмирал расстегнул ворот костюма и потер сзади шею.
— Романов, идите к себе, — устало произнес он.
Вернувшись в изолятор, я почувствовал, как пол завибрировал. Включился мотор. Потом все стихло. Я подошёл к окну. Вокруг чернота космоса. Вдали скопления звезд. И нельзя понять движемся мы или нет. А ощущение такое, что мы все еще стоим на месте.
Утром, войдя в рубку, я увидел, что вся команда на месте, адмирал и комендант с красными от бессонной ночи глазами, нервно ходили между космонавтами, что-то тихо говоря им. Увидев меня, комендант подошёл и похлопал меня по плечу:
— Нам удалось вырваться, еще немного и сил бы не хватило. Правда теперь большую часть пути кораблю предстоит проделать инерционно. Будем катиться как лыжник с горы. Согласно нашим расчетам, в пути нам быть около двух недель. Топлива мало.
Но тут его лицо напряглось. Он, видимо, что-то хотел мне сказать, но не успел. Сзади чья-то рука оттолкнула меня в сторону, и я полетел на сидевшего за пультом парня. Он ударился лбом о панель управления, я умудрился разбить нос о его макушку.
— Почему вы поменяли курс, — пробасила Императрица. — Жалкое ничтожество, вы хотите моей смерти? Вы прёте, сами не зная куда! Я рассчитала для вас все, только мне одной удалось сосчитать, сколько раз ваша коробка перевернулась, силу и направления удара, заставившую этот кусок железа бултыхаться в космосе.
— Извините, Госпожа, — резко ответил адмирал. — Но после вашего ухода, я сделал корректировку.
Он бросил взгляд на меня. Я сделал вид, что не замечаю этого, старательно утирая платком кровь, которая ручьем лилась из носа.
— Мы благодарны вам за все советы, и как видите, основное направление не изменилось. Просто мы сместили курс на несколько градусов.
— Сворачивайте вашу железяку на мой курс, — приказала она.