И она пошла по террасе, коротко поговорив по пути с Яшломом, и по небольшой лестнице поднялась в свои покои.
Ночь была прекрасна, и вид отсюда открывался замечательный, но сидеть и ждать, полностью находясь в зависимости от причуд капризных женщин, нам совершенно не нравилось.
Яшлом хранил молчание, но взгляд его стал выражать беспокойство. Я вскоре встал и начал ходить по террасе. Наше временное пребывание, однако, не так уж затянулось. Внезапно вбежала масрийская девушка, раскрасневшаяся и веселая, с рассказом о том, что гвардейцы Малинового дворца растянулись под кустами, явно пьяные. Айсеп, бронзовая девушка, медленно вошла следом с каменным лицом, и я подумал, не пришлось ли им дать гвардейцам чего-нибудь еще, помимо вина, того, что понравилось масрийской девушке, а другой, бронзовой, – нет. Обе прошли в комнаты над террасой, но там не задержались. Вскоре оттуда вышли три мальчика, в которых при определенном освещении можно было узнать женщин: Малмиранет и ее девушки в мужской одежде. В руках у них ничего не было.
– Мадам, эти дамы… – сказал Яшлом.
– Уж не думаете ли вы, что я брошу Насмет и Айсеп, а сама уйду, оставив их для любого наказания, которому этот боров и его наследник решат их подвергнуть? Вы же видите, что у нас с собой нет никакого хлама, которым мы могли бы вас обременить. Мы готовы – и никакой суеты не будет. – Мы должны воспользоваться лестницей и колодцем, – сказал Яшлом.
– Конечно. А иначе зачем же мы облачились в штаны? Идем, идем. Почему мы медлим?
– У вас ничего нет? Разве нет драгоценностей, которые вы хотели бы взять? – спросил я.
– Несмотря на мою бедность? Я надеюсь, что Сорем вернет мне мои богатства. – И она повернулась и повела нас через колоннаду во внешний дворик.
Ее прирученный сторож, толстый Порсус, подошел, волоча ноги, и опустился перед ней на колени, и таращился на нее с такой собачьей преданностью, что его вполне можно было принять за ее пса.
– Карета уже выехала из ворот, мадам, как вы и велели, но все остальное – как и в других случаях. Стража на воротах положила в карман взятку, но я думаю, что информация уже доставлена во дворец. Люди наследника поедут следить за вами; они думают, что вы в карете.
– Умный и надежный человек, – сказала она ему. – Я бы умерла без тебя. – В ответ этот шут покраснел и что-то пробормотал. – Вы позаботитесь о себе, когда я уйду?
– Я буду в безопасности, – пообещал он ей.
Я решил, что он – жалкий идиот, а она – коварная дура, если оба думают, что он сможет избежать подозрений в его причастности к отъезду пустых экипажей, опаиванию стражи и тому подобному. Но я не стал портить их трогательного прощания.
Примерно на час позже, чем рассчитывал Сорем, мы с Яшломом проводили трех женщин вверх по склону мимо храпящих малиновых гвардейцев и пробрались в неприглядно темный колодец под мимозами.
Надо отдать справедливость нашим подопечным, они были хладнокровны, как лед, и проворны, как горные козы. А где-то в темноте, когда мы ожидали, пока Яшлом откроет дверь в колодец, вокруг моей шеи обвилась пара гладких рук и терпкий рот острыми зубами нежно прикусил мою нижнюю губу. Один безумный момент мне казалось, что это она, но это была масрийская девушка, которая шептала мне в ухо обещания на будущее. Я услышал, как смеется Малмиранет над ее шуточкой и подумал: «Ей надо смеяться вслух, чтобы доказать мне, как мало я для нее значу».
Все было хорошо, никаких признаков бдительных патрулей, преследования или тревоги, пока мы не достигли храма в полумиле от больших стен на нижней террасе. Здесь были привязаны две лошади, их было бы достаточно для двух мужчин и одной худенькой женщины, но явно не хватало для лишней пары девиц…
– Ничего, – сказала Малмиранет. – Мы можем раздобыть лошадей здесь. У жреца небольшая конюшня, и с ним можно договориться. Если один человек останется защитить меня, другой сможет проводить моих девушек в Цитадель. – Мадам… – начал Яшлом.
Я спросил себя, когда же он оставит этот свой вежливый тон и прикажет ей делать то, о чем он ее просит.
– Айсеп – непревзойденная наездница, – заверила его Малмиранет, – а Насмет может ехать за спиной мужчины на второй лошади, и это доставит удовольствие обоим наездникам.
– Мадам, – сказал я, – наша цель – проводить к вашему сыну вас, а не половину вашей свиты. Откуда вы знаете, что священник даст вам лошадей?
– Он уже давал мне, – ответила она. – Вы боитесь остаться со мной здесь? Я слышала, что чудотворцу любые трудности нипочем.
Она была непреклонна, как женщина, привыкшая поступать, как она хочет. Я посмотрел на Яшлома.
– Делайте, как она говорит. Возьмите девушек и отвезите их в Цитадель. Я догоню вас.
– Господин, – начал он. Теперь он решил повторить Эти свои штучки со мной.
– Помните десять человек на Поле Льва, Яшлом, тех, что я убил? Помните? Хорошо. Я смогу защитить эту женщину получше, чем иная армия, и если у нее нет ума на что-нибудь другое, то вполне хватит, чтобы хоть это признать.
Это из-за нее я хвастался и красовался, как петух на скотном дворе.
Но Яшлом, оценив смысл моих слов, кивнул, сел на лошадь вместе с масрийкой, а бронзовая взлетела в седло, как молодой воин, и направила свою лошадь рысью вниз по дорожке к разноцветным огням Пальмового квартала.
И вот я остался наедине с императрицей у портика храма.
Она завернулась в плащ и сказала:
– Я выгляжу достаточно похожей на мальчика в такой темноте, я уже обманывала жреца. Скажите ему, что мы любовники, и что мой отец выдерет меня, если я опоздаю домой и он узнает, что я опять выходил, чтобы играть в собачку и зайчика с вами в Рощах на террасах.
– Это сработает?
– Да. Он снисходительно относится к мальчикам и их мужчинам, особенно когда при этом к нему поступает кошелек-другой серебра. – И она бросила мне кошелек, который я кинул ей обратно, прежде чем вошел в дверь.
В тот момент, когда я был уже в дверях, я почувствовал ловушку и повернул назад.
Слишком поздно. На мое плечо легла рука, и голос сказал:
– Спокойно, Вазкор. Человек уже занялся вашим компаньоном. Вы же не хотите, чтобы она умерла, после стольких усилий ее защитить.
Затем в темноту ворвалось пылание факелов, каждый из которых зажгли, пробормотав заклинание; религия прежде всего, даже прежде убийства.
Я держался спокойно и осматривался. Я не был удивлен, обнаружив около пятнадцати человек, набившихся в ветхий храм… Отблески огня сверкали на их оружии и желто-черных ливреях Баснурмона.
Позади меня опять раздался голос:
– Если вы ищете меня, чудотворец, то я здесь. В этот раз я лично явился.
Так я и встретился с наследником императора, с которым до сих пор мы были связаны незримо.
Он был странно знаком, что меня сбивало с толку, пока я не понял, что все масрийцы с их завитыми волосами и бородами похожи друг на друга. Да и я, раз я придерживался этой моды, мог слегка напоминать Баснурмона. Не знаю, чего я ожидал: ведь мы, как дети, воображаем своих врагов, пока не увидим их, какими-то страшилами. Было занятно встретиться с этим субъектом, привлекательным, одетым и роскошные щегольские одежды кремового и золотистого цвета, заурядным, улыбающимся, как рыбак, которому попались на крючок сразу две рыбины, когда он ожидал только одну. Еще занятнее было то, что я понимал – он убьет нас обоих, и меня, и ее.
– Вы назвали меня чудотворцем, – сказал я. – А верите ли вы в это?
Его улыбка стала кислой, словно он съел лимон.
– О, я верю в это. Жрец-дикарь с севера, который убивает ударами молнии. Но если вы повернете голову, то увидите матушку вашего возлюбленного. Жизнь Малмиранет, ради сладкого Сорема, несравненно дороже для вас. Вы не станете ею рисковать.
Два дьявола держали ее у колонны. Один приставил к ее шее длинный нож.
Она держалась очень спокойно и сказала мне, игнорируя остальных:
– В этом храме воняет. Интересно, чем.
Солдат без ножа поднял руку, чтобы ударить ее, и Баснурмон гавкнул на него, чтобы он успокоился. Он хотел, чтобы товар был доставлен императору неиспорченным, а может быть собирался устроить какую-нибудь приватную забаву. Однако я видел, что любое движение, которое я сделаю, может стоить жизни мне или ей. Во мне тоже началась борьба. Несмотря на мое хвастовство своей Силой, Бит-Хесси заставил меня ее бояться.