Здесь Рамдас снова встретился со Свами Говинданандой, который был так добр к нему в Рамешвараме. Он, вместе с двумя другими святыми, увидел Рамдаса сидящим у входа в храм. Уставший Садхурам, провожатый Рамдаса, спал, и Рамдас примостился у его ног. Во сне Садхурам то и дело толкал Рамдаса ногами.
Свами Говиндананду это возмутило, и он начал было трясти Садхурама, но Рамдас сказал ему: «Махарадж[29], пожалуйста, не беспокойте садху, он крепко спит».
«Помилуй, — воскликнул Свами, — он пинает тебя, я не могу этого видеть, это ведь просто кощунство».
«Свами, все хорошо, — откликнулся Рамдас, — ноги его святые, он гуру Рамдаса, он Рам, и потому никакого вреда принести не может».
Свами сказал, что ему трудно понять Рамдаса, хотя он и относится к нему с большим почтением. На следующий день Садхурам предложил покинуть это место, но еще раньше он сказал Рамдасу, что его обязанности, заключавшиеся в том, чтобы сопровождать Рамдаса в Рамешварам, закончились и что теперь он вправе расстаться с ним и вернуться в обитель своего гуру в Раджаманаргуди.
Все это время Садхурам был очень добр к Рамдасу, с нежностью ухаживал за ним на всех этапах их пути, всячески заботился о нем. На железнодорожной развилке он покинул Рамдаса, успев объяснить ему, что поезд отвезет его в Чидамбарам, прославленную святыню.
Глава 7
Чидамбарам
В полдень поезд подъехал к Чидамбараму. Рамдас сошел на платформу. У него теперь не было провожатого. Рам обратил его в ребенка — без всяких планов, без каких-либо представлений о ближайшем будущем, но с мыслью, устремленной только к Раму. Он увидел, как несколько паломников направились к старому городу, и пошел за ними. В полдень он оказался у ворот храма Чидамбарама. Он подошел прямо ко входу в храм, но ему не разрешили войти, так как за вход полагалось заплатить четыре анны, у него же не было ни одного паи, о чем он, впрочем, никогда не жалел. Некоторое время он бродил среди развалин, окружающих храм, а потом, выкупавшись в одном из многочисленных прудов, уселся на солнце на длинный камень в уединенном месте среде руин. Было около часа дня. Рамдас, все это время погруженный в Рам-джапу[30], открыл свою маленькую котомку с книгами, вынул оттуда Бхагавад Гиту и стал читать. Не успел он внимательно прочесть и полдюжины стихов, как увидел, что к нему подошел и сел рядом толстый тамилец.
«Махараджа, — обратился он к Рамдасу, — можно узнать, ел ли ты что-нибудь сегодня?»
«Нет, — ответил Рамдас, — но Рам обеспечивает меня всем. Я поэтому ничего не боюсь и совсем не думаю об этом. Ты вот сейчас напомнил мне о еде, друг».
«Ты можешь сказать, какую пищу ты ешь?» — задал ему вопрос друг.
«Вообще-то, бананы», — откликнулся Рамдас.
Друг тут же встал и удалился, а через короткое время вернулся с дюжиной бананов. Положив их перед Рамдасом, он настаивал, чтобы тот съел их. О Рам, неисповедимы Твои пути. После окончания трапезы тамилец, которого послал сам Рам, чтобы позаботиться о нуждах своего смиренного и преданного раба, попросил Рамдаса последовать за ним. У входа в храм он уплатил 8 анн, входную плату за обоих, и проводил его в храм. После даршана изваяний он показал Рамдасу все внутреннее убранство храма. Особо примечательным здесь было то, что потолок главного купола храма был выложен листами золота.
Друг, предоставленный Рамом, был очень добр к Рамдасу. В тот вечер в храме совершалась грандиозная служба, в том числе вокруг храма шла процессия, в которой участвовали тысячи людей. Закончилось все это уже после полуночи. Друг-тамилец отыскал для Рамдаса место, где он мог бы провести ночь, и при этом дал понять, что сам он — всего лишь паломник, пришедший сюда из ближайшего города для участия в службе и процессии, и что ему нужно возвращаться домой утренним поездом. Он сказал, что недолгое общение с Рамдасом было для него благословенным. От полноты чувств Рамдас не мог произнести ни слова. Невозможно описать доброту Рама.
На следующее утро Рамдас вместе с другими паломниками пошел к вокзалу, но ему было совершенно неясно, куда ехать и каким поездом. Способность строить планы и собирать сведения полностью отсутствовала. Без провожатого он чувствовал себя беспомощным. Во всем он зависел от Рама, которого упоминал каждую минуту. Подойдя к станции, он увидел стоящий на платформе поезд, но не знал, откуда он прибыл и куда следует. Он сразу же прошел к воротам и уже входил на платформу, когда контролер, загородив ему путь, сказал, что без билета он его не пропустит. Это была воля Рама, который не хотел, чтобы он сел в этот поезд, идущий, скорее всего, в том направлении, где он едва ли мог найти места паломничества. Раму лучше знать.
29
Махарадж(а) — «великий царь»; используется в качестве почтительного обращения, соответствующего «сэр», «господин» и т. д.