Вот и все.
Дина с облегчением вздохнула и села на кровать.
Вы устали, принцесса? Позвольте мне за вами поухаживать. — Александр Венедиктович осторожно снял с головы Дины диадему и собственноручно положил ее в коробку. — Спасибо вам, мои юные друзья! Вадим, могу я поинтересоваться, когда будут готовы фотоснимки? — спросил он таким тоном, словно это его действительно интересовало.
Завтра.
Прекрасно! — Никольский достал из кармана своего пиджака бумажник, отсчитал несколько купюр и передал их Вадику со словами: — Как и договаривались, это вторая часть. — Потом он отсчитал еще несколько купюр и протянул их Дине: — А это вам, юная принцесса.
Не надо, вы что?! — нахмурилась Дина, убирая в свою сумочку коробку с диадемой.
Никольский посмотрел на Вадика и развел руками.
Это работа, — объяснил его жест Вадик и пересказал Дине слова Александра Венедиктовича: — Всякая работа должна оплачиваться, иначе это не работа, а игра, а мы тут не играем, а работаем, понятно?
Пожав плечами, Дина взяла деньги и положила их в свою сумочку рядом с коробкой с фальшивой диадемой.
— Итак, я позвоню вам завтра. Надеюсь, снимки будут готовы? — спросил Никольский у Вадика.
Ситников заверил его, что все будет сделано в срок.
Проводив «юных друзей», Александр Венедиктович опустился на колени перед кроватью, пошарил под ней рукой и достал настоящую диадему. Его нисколько не встревожило то, что на диадеме была выгравирована дарственная надпись. Он добился того, чего хотел: подлинная диадема в его руках, а остальное — дело техники.
Вынув из кармана трубку сотового телефона, он вызвал машину с грузчиками. Эта машина стояла за углом дома, в котором только что закончилась фотосъемка, а грузчики, не подозревая ничего плохого, все это время ждали приказания погрузить мебель в машину и отвезти ее обратно в магазин «АНТИК».
Глава VII СКОРОСТЬ — ЭТО ДРАЙВ!
Попрощавшись с Никольским, Дина поехала домой, ей надо было положить диадему в сейф, а Вадик пошел на Арбат, чтобы купить родителям подарки со своего первого заработка.
Он долго бродил по улице, заходил в магазины, приценивался, выходил, снова возвращался, никак не решаясь сделать покупку. Наконец он зашел в магазин «Часы», решительно обратился к продавцу и попросил подобрать двое недорогих часов: мужские и женские.
Заплатив деньги в кассу, он подошел к граверу, который^работал в том же магазине, и попросил сделать на часах дарственные надписи.
Как всегда, в нужный момент фантазии не хватило, и надписи получились из тех, которые обычно пишут на траурных венках: «Дорогому товарищу. От коллег по работе», «Старому другу. От старых друзей», «Любимой учительнице. От любящего класса».
Маме он написал: «Дорогой маме, Наталье Николаевне. От сына Вадика». А папе написал: «Дорогому папе, Андрею Петровичу. От сына Вадика». В общем, получилось примерно то же самое, что и с дарственными надписями в журналах, которые он подарил Пузырю и Дине.
Зато, когда он в метро возвращался домой, ему в голову пришло столько замечательных, трогательных, остроумных фраз, что он был готов выйти на следующей станции, вернуться в магазин и поменять часы на новые, чтобы выгравировать на них другие слова. Но он понимал, что назад эти часы у него не возьмут из-за сделанных надписей.
Приехав в свой район, он зашел в комиссионный магазин и купил «телевик» —длинный фотообъектив, который действовал как подзорная труба. С таким объективом можно было крупным планом сфотографировать птичку, сидящую на ветке в десятках метрах от фотографа.
Вадик вышел из магазина и пересчитал деньги. От его первого заработка осталось чуть больше половины, но этих денег все равно хватало на подержанный мопед.
Когда родители Вадика вернулись с работы, он преподнес им подарки и рассказал о своем первом заказе.
Услышав историю о незнакомом человеке, который заплатил Вадику такие большие деньги, родители молча переглянулись, а затем, посмотрев на своего сына, почти хором изрекли:
О всех важных делах ты должен заранее говорить нам. Мало ли что...
Вадик не стал спорить, но напомнил родителям про мопед, который ему обещали купить, как только появятся свободные деньги.
Купим, раз обещали, — сказал папа. — Ведь тебе через две недели исполняется четырнадцать лет. Если не хватит денег, то я добавлю.
А мама, услышав про мопед, положила руку себе на лоб и горестно воскликнула: . — Это будет последнее, что мы купим нашему ребенку! Потому что он сразу разобьется!